въ которой противопоставлены были два народа: съ 130 милліонами жителей съ одной стороны и 50 милліонами съ другой. Одинъ народъ является представителемъ испытанной въ культурѣ бѣлой расы, другой принадлежитъ къ желтой расѣ, о культурѣ которой до сихъ поръ говорили лишь съ различными оговорками. Казалось бы, можетъ ли быть какое-либо сомнѣніе въ результатахъ борьбы? а между тѣмъ болѣе 1½ года велась нами безславная война, въ которой побѣда за побѣдой доставалась врагу.
Что можетъ это значить? Какъ можно объяснить себѣ смыслъ столь тяжелыхъ событій, но отвѣтъ я полагаю у всѣхъ на устахъ: „и битвы народовъ выигрываются тѣми, кто дышетъ свободой, какъ роднымъ воздухомъ“, читаемъ мы въ одной изъ многочисленныхъ газетныхъ статей, посвященныхъ вопросамъ, связаннымъ съ бывшей войной.
Да и могло ли быть иначе, если съ одной стороны „терпѣніе“ — этотъ лозунгъ пассивныхъ личностей, было возведено съ самаго начала въ принципъ борьбы, тогда какъ въ другой странѣ была объявлена борьба за жизнь, за право, за свободу!
Было бы неимовѣрно тяжело для нашего національнаго самолюбія представить здѣсь картину болѣе свѣтлаго характера, которая создается для личности условіями общественной жизни въ Японіи. И мы отклонимъ отъ себя эту непріятную задачу. Замѣтимъ лишь, что личность въ Японіи не задавлена формализмомъ. Тамъ не торжествуетъ буква надъ смысломъ, тамъ наука не служитъ предметомъ странной ироніи, тамъ различныя вѣдомства не торопятся изгонять ее отовсюду. Напротивъ того знанія и опытность цѣнятся тамъ очень высоко и всякое научное открытіе примѣняется тотчасъ же къ дѣлу, какъ мы видимъ это по многочисленнымъ примѣрамъ изъ бывшей войны.
Съ другой стороны не знаемъ ли мы примѣра, когда духовно возрожденная Франція во времена великой революціи остановила полчища враговъ, ее окружавшихъ? А всѣ войны за освобожденіе, не доказываютъ ли онѣ воочію, какъ возвышается духъ народа, его мощь и сила съ освобожденіемъ тѣхъ путъ, которыми ранѣе оцѣплялась личность.
