сгонятъ далѣе и далѣе, такъ-что 24 октября онъ уже былъ отнесенъ на 54 мили къ SO. Тогда командиръ, принимая въ расчетъ позднее время года, недостатокъ въ водѣ и дровахъ, рѣшился «съ общаго согласія,» спуститься для зимовья въ Курильскіе острова. 27 стали на якорь въ проливѣ между Перваго и Втораго острововъ. Для зимовья была выбрана бухточка на западной сторонѣ Перваго острова, ко входу въ которую подошли вечеромъ того-же дня, остановясь предъ нею за наступившею темнотою. Ночью вѣтеръ скрѣпчалъ отъ SO, пошелъ снѣгъ и транспортъ подрейфовало; но бросивъ другой якорь, задержались. 29-го стихло, а въ ночи на 30-е подулъ столько же крѣпкій вѣтеръ съ противной стороны, отъ NW; транспортъ опять понесло — и теперь прямо на утесъ. Тогда отрубивъ канаты, поставили бизань и стаксель, привели на NO, и обогнувъ утесъ вышли въ морѣ. Но якорей уже небыло; и потому спустились на песчаную отмель того-же острова.
Иззябшіе и перемокшіе, всѣ поспѣшили въ ближайшее Курильское селеніе, отстоявшее въ 4 верстахъ, не оставя при суднѣ ни одного часоваго; потому, отзывался командиръ, что по неимѣнію дровъ, опасались замерзнуть. Безпорядокъ былъ такъ великъ, что одинъ изъ пассажировъ, купецъ Богдановъ, человѣкъ больной, не могъ дотащиться до селенія, и скончался на дорогѣ. — Гальотъ, остававшійся не закрѣпленнымъ и не втащеннымъ далѣе въ берегъ, только со срубленными мачтами, между тѣмъ какъ команда и пассажиры спѣшили выгружать изъ него казенныя и свои вещи, на третій день, усилившимся вѣтромъ, совсѣмъ разбитъ. Слѣдующею весною всѣ переѣхали въ Охотскъ, на присланномъ за ними суднѣ.
Коммисія Военнаго суда обвинила Трубникова: 1) за невѣрность въ счисленіи, оказавшуюся въ шканечномъ журналѣ, по причинѣ которой онъ не могъ во время войдти въ Петропавловскую гавань; 2) за упущеніе времени и удобнаго случая для входа
