ляю здѣсь въ дополненіе, письмо о нѣкоторыхъ обстоятельствахъ этого событія, Контръ-Адмирала И. И. фонъ-Шанца, бывшаго тогда лейтенантомъ на этомъ кораблѣ, напечатанное въ Морскомъ Сборникѣ 1855 г. (т. XVI, № 5).
«Послѣдними оставили корабль я и корабельный кузнецъ.
Находясь на кубрикѣ, для потушенія пожара, я упалъ въ обморокъ и г. Тибардинъ, стараясь привести меня въ чувство, сорвалъ съ меня сюртукъ и обливалъ меня водою. Придя въ память и снова бросившись въ огонь, я забылъ о сюртукѣ, потому что и безъ него было очень жарко.
«Когда корабль былъ уже на мели и кормою къ вѣтру, а плами охватило всѣ батареи, я очутился на гальюнѣ, съ помянутымъ кузнецомъ и матросомъ (фамиліи коихъ къ сожалѣнію не упомню). Пламя, достигшее уже до дверей, ведущихъ изъ палубы на гальюнъ, обдавало насъ невыносимымъ жаромъ: будучи въ одной мокрой рубашкѣ, я чувствовалъ съ другой стороны, сильный холодъ отъ вѣтра.
«Находясь въ такомъ положеніи, я сказалъ матросу: «Братецъ мой, у дверей капитанской каюты, подъ стклянками, виситъ мой новый фризовый сюртукъ; попробуйка, не достанешь ли его?» — Да вѣдь тамъ все въ огнѣ — отвѣчалъ матросъ. «Ничего!» возразилъ кузнецъ: «вѣдь Иванъ Ивановичъ перемерзъ до-смерти! Шлюпки же нѣтъ и броситься въ воду нельзя: утонемъ какъ всѣ остальные дураки, которые на это рѣшились. Ступай же съ Богомъ!» — и, сказавъ это, кузнецъ открылъ двери, вытолкнулъ матроса въ спину и заперъ за нимъ.
«Матросъ не заставилъ долго ждать себя: черезъ нѣсколько секундъ послѣ его ухода, съ трескомъ растворились гальюнныя двери и насъ обдало пламенемъ; съ нимъ вмѣстѣ явился и матросъ съ сюртукомъ.
