стился въ палубу… Въ эту минуту я подошелъ, бросился тоже къ концу, и черезъ нѣсколько секундъ мы вытащили смѣлаго нашего Лейтенанта съ книгами, найденными имъ уже въ водѣ. Я взялъ находившіеся тутъ топоры и, позвавъ боцмановъ Силина и Никифорова и одного ловкаго матроза, приказалъ имъ быть готовыми рубить гротъ-мачту.
«Капитанъ, стоявшій возлѣ, скомандовалъ рубить; боцманъ Силинъ подалъ ему топоръ и сказалъ: «извольте, Ваше Высокоблагородіе, руку наложить». Капитанъ, взявъ топоръ, раза два ударилъ по талрепамъ; тогда боцмана принялись за дѣло. Новая мачта, съ перерубленными талрепами, минутъ пять думала: падать ли ей или нѣтъ? Съ нетерпѣніемъ слѣдили мы за каждымъ ея движеніемъ; наконецъ она переломилась и уперлась въ длинный, низкій мысъ, выдававшійся отъ острова, противъ средины транспорта. Лишь только мачта упала, ловкій матросъ Калининъ былъ уже на берегу съ лееромъ и, укрѣпивъ его, возвратился, говоря: «я пойду въ своей очереди».
«Этотъ же Калининъ, въ то время когда доставали запасныя марса-реи, видитъ ползущаго снизу дряннаго матроза (въ семьѣ не безъ урода), который держалъ въ рукахъ свой сундучокъ; транспортъ покачнулся и матросъ выронилъ изъ рукъ свою ношу; Калининъ подскочилъ къ нему, схватилъ сундучекъ и бросилъ его въ воду, примолвивъ: «экой ты, братецъ, какой! люди работаютъ, а ты ящикъ свой спасаешь; вотъ онъ за бортомъ; туда же надобно и тебя… помогай тащить марса-рей.» И Калининъ, во время пальбы, безсмѣнно держалъ запалъ у пушки, пока ее заряжали, не смотря на то, что опалилъ себѣ руку. Этимъ онъ можетъ быть спасъ многихъ, потому что выстрѣлы были очень часты; если бы дурно банили, то долго-ли до бѣды. Истинно молодецъ былъ этотъ «Калина», какъ звали его товарищи.
