Мурашевъ, въ опытности и совершенномъ знаніи дѣла котораго, свидѣтельствуетъ какъ командиръ парохода, такъ и Инспекторъ Корпуса Штурмановъ Балтійскаго флота, ни какимъ образомъ не долженъ былъ измѣнять курса вдругъ на цѣлый румбъ, и спустившись на 14 или 12 румба, онъ въ состояніи былъ-бы исполнить приказаніе командира: выходить на створную линію маяковъ не слишкомъ мористо; дѣйствіе его, въ это время, показываетъ какое-то помраченіе разсудка, тѣмъ болѣе, что съ его стороны, не было сдѣлано ни какого представленія командиру объ опасности таковой перемѣны курса. 3) Что-же касается, до отступленія командира отъ общаго правила, отдавать приказанія старшему офицеру или управляющему вахтою, то по молодости и мало-опытности вахтеннаго офицера, который можетъ быть и не могъ-бы вскорѣ явиться на зовъ, а для отсутствія командира могло потребоваться немного времени, не ставить въ вину. Наконецъ, 4) Вахтенному Мичману Иванчину, обвиняемому совершенно справедливо по буквѣ закона, можетъ служить извиненіемъ его неопытность въ морскомъ дѣлѣ, незнаніе мѣстности и то обстоятельство, что наблюденіе за курсомъ было поручено штурману. По всему этому Морской Аудиторіатъ опредѣлилъ: Капитана 2 ранга Сиденснера выдержать подъ арестомъ въ крѣпости на гаубтвахтѣ три мѣсяца; Подпоручика Мурашева четыре мѣсяца; а Мичмана Иванчина подвергнуть двухъ-недѣльному аресту на гаубтвахтѣ, не считая ему сего штрафованія препятствіемъ къ полученію наградъ и знака отличія; убытки-же отъ бѣдствія, впрочемъ весьма незначительныя, принять на счетъ казны.
Государь Императоръ, Высочайше утвердилъ настоящій приговоръ 13 Іюня 1851 года; но 1-го Іюля того-же года, несчастливый командиръ, по Высочайшей волѣ былъ Всемилостивѣйше прощенъ.
