бухты, гдѣ есть изрядная якорная стоянка, оставалось до 6 верстъ; но сильное противное теченіе, не позволяло идти буксиромъ или верповаться, тѣмъ болѣе, что на транспортѣ были только двѣ небольшія и тяжелыя на ходу шлюпки (4 и 8 весельныя), а команда, проведшая послѣдніе дни почти безъ отдыха, совершенно обезсилена.
Окончивъ работы и отдавъ приказаніе увѣдомлять о всякой перемѣнѣ погоды, командиръ спустился въ каюту отдохнуть отъ безпрерывнаго двухъ-суточнаго бдѣнія. На вахтѣ оставался, до 7-го часа кондукторъ Дурынинъ, а съ 7-го слѣдовало вступить Прапорщику Семчину.
Въ одиннадцатомъ часу вечера вѣтеръ сталъ задувать отъ ONO, и вскорѣ засвѣжѣлъ; транспортъ подрейфовало. Командиръ, немедленно вышедшій на верхъ, приказалъ ставить паруса, чтобы удалиться въ море; но едва успѣли отдать форъ-марсель, какъ за кормою брига, съ права и съ лѣва, открылись камни. Отойти уже не было никакой возможности, и потому бросили другой якорь, вытравивъ канатовъ 65 и 30 сажень (болѣе, по близости камней, нельзя было травить); закрѣпили паруса, спустили брамъ-реи и брамъ-стеньги, стали готовить къ спуску нижнія реи. Все это дѣлалось съ быстротою необыкновенною. Транспортъ остановился не надолго, и вскорѣ опять подрейфовалъ, а во второмъ часу ударился о камень, на рифѣ Ягодной бухты. Съ первыхъ ударовъ руль выскочилъ и трюмъ наполнился водою. Гибель была рѣшена! Поручивъ сохраненіе журнала Прапорщику Семчину, а денежный сундукъ кондуктору Дурынину, и приказавъ квартирмейстеру Яблокову имѣть попеченіе о пассажирахъ, командиръ сдѣлалъ послѣднее усиліе, чтобы облегчить неизбѣжное крушеніе: поставилъ паруса, въ надеждѣ заворотить ближе къ берегу; но это не помогло: транспортъ нетрогался съ мѣста, и только бился о камни съ ужасною
