рабль Ингерманландъ погибъ, ударившись о подводныя каменья, въ 15 или 20 миляхъ отъ Норвежскихъ береговъ, неозначенныхъ на картѣ; вмѣстѣ съ кораблемъ погибли все казенное и частное имущество и почти всѣ люди…» Потомъ показывая, въ его отвѣтахъ передъ судомъ: «Усталый, весь разбитый, въ крайней горести отъ великости несчастія, въ безпамятствѣ и бреду, я не имѣлъ мѣста гдѣ прислониться; всѣ возвышенныя мѣста сплошь были заняты людьми. Я обхватился за шлюпъ-балку, на которой удержаться не могъ, свернулся и упалъ за бортъ…»
Государь Императоръ, на первомъ докладѣ о страшной погибели Ингерманланда, 13 сентября Собственноручно соизволилъ написать: Ежели несчастное сіе извѣстіе подтвердится, то для перевозки спасенныхъ людей слѣдуетъ послать пароходы Камчатку и Богатырь, и ежели нужно, то транспорты и фрегаты. На второмъ-же докладѣ, по полученіи ложныхъ газетныхъ свѣденій, 15 сентября: Строжайше изслѣдовать, какимъ образомъ спаслись 16 офицеровъ, тогда какъ нижнихъ чиновъ спасено только 150. Ожидаю подробнаго донесенія о семъ несчастномъ происшествіи, и повторяю послать пароходы за людьми. — На третьемъ, 17 сентября: Ужасно! Вы хорошо распорядились. По прибытіи командира отдать подъ судъ, и строго изслѣдовать, отчего при столь маломъ числѣ нижнихъ чиновъ спаслось столько офицеровъ.
Судъ оправдалъ командира и одобрилъ поведеніе подчиненныхъ его, опредѣливъ:
1) «Что Капитанъ 1 ранга Трескинъ не можетъ быть обвиненъ въ несоблюденіи того, что предпринять должно было по правиламъ морскаго искуства, и что крушеніе корабля приписать должно единственно несчастной случайности.
