ніи, гдѣ офицеры обѣдали, и Барташевичь, отдавъ ключи старшему артиллерійскому офицеру Поручику Тибардину, приказалъ хорошенько перемыть крютъ-камеру. Тибардинъ тутъ-же передалъ приказаніе Цейхвахтеру Мякишеву, и тотъ, взявъ съ собою пятерыхъ канонеровъ (въ помощь которымъ послѣ еще прислано пять), немедленно занялся этою работою. Кромѣ крютъ-камерныхъ фонарей, которые были зажжены, Мякишевъ взялъ съ собою два ручныхъ и поставилъ ихъ, одинъ на порожнюю бочку, другой на палубу. Въ шестомъ часу, когда работа уже приходила къ концу, вошелъ въ крютъ-камеру Поручикъ Тибардинъ, посмотрѣлъ, сказалъ «ну теперь хорошо!» и вышелъ; вслѣдъ за нимъ вышелъ цейхвахтеръ, для осмотра малой крютъ-камеры. Только что отошелъ Мякишевъ, какъ сдѣлался взрывъ, и изъ большой крютъ-камеры повалилъ густой дымъ. На верху не было слышно взрыва, и находящимся на кубрикѣ онъ послышался: инымъ «какъ пушечный выстрѣлъ, но только полегче,» другимъ «какъ упавшая бочка,» третьимъ «какъ ударъ въ турецкій барабанъ;» — вообще изъ этого видно, что взрывъ не былъ силенъ. О причинѣ, канонеръ Ивановъ разсказываетъ такъ: «бомбардиръ Ликукисъ сталъ осматривать полки, взявъ съ палубы одинъ ручной фонарь; и когда онъ осматривалъ полки, гдѣ хранились картузы, то вдругъ сдѣлалось пламя надъ площадкой трапа; вынималъ-ли онъ свѣчку, не знаю». Канонеры бросились изъ крютъ-камеры; нѣкоторыхъ вытащили обезпамятствовавшими. Вѣсть о пожарѣ быстро пронеслась по кораблю. Всѣ другія работы были брошены, и команда обращена къ тушенію огня. Первыми прибѣжали на мѣсто пожара: Лейтенанты Шанцъ и Обернибесовъ, Поручикъ Тибардинъ и цейхвахтеръ. Лейтенантъ Шанцъ, задушаемый дымомъ, два раза падалъ безъ чувствъ и былъ относимъ матросами; наконецъ уже не было никакой возможности находиться въ низу, и всѣ бросились на верхъ. Между тѣмъ, по
