дала все болѣе и болѣе. Всѣ средства къ спасенію — и то очень невѣрному — теперь заключались только въ барказѣ, могшемъ помѣстить до 50 человѣкъ (онъ стоялъ на ростерахъ, и спустить его не было затрудненія, потому что бортъ лѣваго шкафута былъ почти весь погруженъ въ воду), да четырехъ-весельной шлюпкѣ, на которой по нуждѣ помѣстилось-бы 10; у третьяго-же гребнаго судна, капитанскаго катера, при спускѣ его на воду переломился бортъ. Но если-бъ были гребныя суда и для всей команды, 140 человѣкъ, куда ѣхать? Кругомъ ничего не видно; и гдѣ стоялъ бригъ, ни кто не могъ разгадать: болѣе склонялись на то, что онъ на Ревельстейнѣ, т. е. 70 миль восточнѣе, на противномъ берегу.
По мѣрѣ того какъ прекращалась дѣятельность, стало овладѣвать отчаяніе… Вдругъ всѣ въ одинъ голосъ закричали: «Съ лѣвой стороны судно видно!» Тотчасъ-же развѣсили по бортамъ зажженные фонари и стали со всею силою звонить въ колоколъ. Между тѣмъ снова сгустѣла пасмурность, и все скрылось отъ глазъ. Въ увѣренности, что дѣйствительно подлѣ проходило судно — впослѣдствіи узнали, что это была мгновенно открывшаяся ближняя скала — капитанъ послалъ потому направленію подшхипера на четверкѣ. Едва шлюпка отвалила отъ брига, какъ скрылась изъ виду.
Разсвѣло; но туманъ не прочищался. Бригъ, или лучше сказать остатки брига, стояли спокойно: слышенъ былъ только стонъ членовъ его. Офицеры и команда были безмолвны; нѣкоторые молились. Образъ былъ вынесенъ на верхъ, и поставленъ у фокъ-мачты; тутъ-же поставили и денежный сундукъ, при самомъ началѣ крушенія сданный отъ часоваго боцману. Впослѣдствіи только это и было спасено; прочее все погибло.
Около 10 часовъ утра туманъ вдругъ разсѣялся, и тогда увидѣли съ обѣихъ сторонъ, вблизи и вдали, множество каменьевъ и скалъ. Шхеры! Вотъ гдѣ находился бригъ! Этого никакъ не могли
