стремительной качки, черезъ часъ времени сломился бушприхтъ, при чемъ утонулъ матросъ Евстафій Мартыновъ, крѣпившій остатки оборваннаго форъ-стеньги-стакселя, и транспортъ понесло по вѣтру, со скоростію 314 узловъ. Глубина увеличивалась, и это убѣдило, что находились предъ тѣмъ на Апшеронской банкѣ. «Правило требовало,» сознается командиръ, отрубивъ канаты идти въ море; но онъ этого не сдѣлалъ, вопервыхъ потому, что не могъ нести переднихъ парусовъ, ибо фокъ-мачта, за переломомъ буширихта, держалась только на однѣхъ таляхъ, а съ однѣми задними парусами тащило совершенно по вѣтру; вовторыхъ потому, что надѣялся, при уменьшившейся глубинѣ, задержаться на якоряхъ (тщетная надежда, на вѣтрѣ каменистаго Апшеронскаго пролива); и притомъ полагалъ, что тащимые якоря все-таки нѣсколько замедлятъ приближеніе къ берегу. Преданный волѣ вѣтра и волнъ, среди непроницаемой мрачности, транспортъ тащился въ теченіи шести длинныхъ часовъ, съ одною слабою надеждою, что при содѣйствіи теченія будутъ пронесены далѣе острова Жилаго, или что вѣтеръ отойдетъ, или затихнетъ наконецъ. Надежды однакоже не сбылись: около половины 9 часа утра глубина изъ 12 саж., вдругъ уменьшилась на 6. Считая себя тогда въ 312 м. на N отъ острова Ураноса (между Апшеронскаго полуострова и острова Жилаго, пространство по которому тянется рядъ почти непроходимыхъ надводныхъ и подводныхъ камней), и уже потерявъ надежду на якоря (на которыя не слѣдовало и надѣяться), отрубилъ канаты, поставилъ (слишкомъ поздно) гротъ-стаксель, и легъ на O, имѣя ходу 4 узла, съ дрейфомъ до 4 R. Въ началѣ 11 часа пасмурность нѣсколько попрочистилась, и миляхъ въ 3 разстоянія подъ вѣтромъ, въ SW, открылись буруны и самые камни. Были употреблены послѣднія усилія, чтобы отойти отъ нихъ: подняли гротъ-рею въ полъ-мачты и поставили гротъ; но парусъ этотъ тотчасъ-же изорвало. Въ 11 ч.,
