шій портъ Мидію; но едва успѣлъ бросить тамъ одинъ за другимъ три якоря, какъ уже былъ принесенъ близко къ берегу у каменнаго мыса, и чтобы миновать его, поставя парусъ, вошелъ на отмель. При помощи отважнаго Грека, Прокопія Мерингосо, команда и пассажиры спасены; а бригантина была вся изломана и занесена пескомъ. Въ тотъ-же самый день и на томъ-же мѣстѣ, въ 30 саженяхъ далѣе, разбилось Австрійское трехъ-мачтовое судно, съ котораго, изъ 20 человѣкъ экипажа, спаслись только пятеро. Вотъ какъ описываетъ это крушеніе, бывшій тогда повѣренный въ дѣлахъ въ Константинополѣ, Баронъ Строгоновъ: «Претерпѣвшіе крушеніе, по единогласному увѣренію ихъ, спасеніемъ обязаны героическому самоотверженію одного плотника, Грека изъ Мидіи, Прокопій Мерингосъ, который дерзко кидался въ море, опоясанный веревкою, и достигая транспорта, спасалъ одного за другимъ до 63 особъ, мужчинъ и женщинъ, особенно озабочивась дѣтями, которыхъ держалъ въ одной рукѣ, помогая другою переправлявшимся по веревкѣ. Одна изъ женщинъ, Графиня Зео, упала отъ ужаса въ море; предпріимчивый Грекъ, не оставляя своего занятія, вытащилъ ее оттуда, также какъ и одного офицера, съ которымъ приключилось такое же несчастіе. Этотъ неутомимый человѣкъ, много разъ былъ покрываемъ волнами; но онъ не переставалъ дѣйствовать, пока не были всѣ спасены; и онъ же еще позаботился о ихъ помѣщеніи». — Рекомендуя далѣе, дѣйствительно прекрасный подвигъ Прокопія Мерингосо, Баронъ Строгоновъ говоритъ, что выдалъ ему покамѣстъ въ награду 300 піастровъ, замѣчая однакожъ, что опасается бо̀льшихъ для него отличій, чтобы не возбудить мрачную подозрительность Турокъ; и что это не въ первый разъ, означенный Грекъ рискуетъ своею жизнію для спасенія погибающихъ, движимый однимъ человѣколюбіемъ. Въ заключеніе еще говоритъ, что давно не бывало на Черномъ морѣ такихъ страшныхъ
