«оставить шкуну», и мы тотчасъ перебрались къ палаткѣ. Но только-что перебрались на ледъ, шумъ, трескъ и движеніе льдинъ прекратились; шкуна осталась на боку; течи особенной не было. Сильно уставшіе, мы легли спать опять на шкунѣ, предвидя, что ледъ, упершись въ берегъ, не будетъ насъ безпокоить эту ночь. Льдина, на которой стояла палатка, несмотря на толщину въ 6 сажень, дала, какъ я увидѣлъ на разсвѣтѣ, огромную трещину. Итакъ, пришлось еще разъ обмануться въ надеждахъ! Я думалъ, что если шкуну сломаетъ, имѣть по крайней мѣрѣ убѣжище на льду; но если въ первый штормъ эта, повидимому, громадная и неразрушимая льдина сломается, то что будетъ съ нею во второй или третій штормъ?
Вполнѣ понявъ тогда невозможность благополучной зимовки въ открытомъ морѣ, я началъ думать серьезно объ оставленіи шкуны и понемного готовиться къ тому. Штормъ къ разсвѣту 2-го сентября смягчился и сдѣлался довольно ясный день, такъ что въ 9 часовъ мы успѣли сдѣлать обсервацію и въ полдень взяли полуденную высоту: широта оказалась по обсерваціи 69°54′N, а долгота 66°00′ O, такъ что материкъ долженъ былъ находиться не болѣе 18 итальянскихъ миль отъ мѣста шкуны; однако берега не было видно съ марса. Въ полночь глубина 19 саж. Движеніе и направленіе шкуны почти незамѣтны на ONO. День теплый; термометръ показывалъ +2° Реомюра. Въ 3 пополудни вѣтеръ стихъ до ровнаго брамсельнаго и перешелъ къ S; погода сдѣлалась пасмурная и сырая. Въ 5 часовъ вѣтеръ, перешедшій въ SW четверть, засвѣжѣлъ до рифъ-марсельнаго и пошелъ сильнѣйшій дождь. Барометръ, поднявшійся до полудня на 29,85, послѣ полудня началъ понижаться опять и въ 8 часовъ вечера стоялъ 29,59, терм. +1° Реомюра.
Вѣтеръ мало по малу переходилъ къ W и дулъ свѣжо съ проливнымъ дождемъ.
Къ утру 3-го сентября вѣтеръ стихъ и погода стала довольно ясная. Я спустилъ гротъ-стеньгу. По наблюденіямъ, долгота 66°00′0″. Шкуну болѣе никуда не несетъ; глубина та же. Въ полдень нашелъ густой тумамъ, а послѣ полудня вѣтеръ засвѣжелъ съ дождемъ.
«оставить шхуну», и мы тотчас перебрались к палатке. Но только что перебрались на лед, шум, треск и движение льдин прекратились; шхуна осталась на боку; течи особенной не было. Сильно уставшие, мы легли спать опять на шхуне, предвидя, что лед, упершись в берег, не будет нас беспокоить эту ночь. Льдина, на которой стояла палатка, несмотря на толщину в шесть сажень, дала, как я увидел на рассвете, огромную трещину. Итак, пришлось еще раз обмануться в надеждах! Я думал, что если шхуну сломает, иметь по крайней мере убежище на льду; но если в первый шторм эта, по-видимому, громадная и неразрушимая льдина сломается, то что будет с нею во второй или третий шторм?
Вполне поняв тогда невозможность благополучной зимовки в открытом море, я начал думать серьезно об оставлении шхуны и понемногу готовиться к тому. Шторм к рассвету 2 сентября смягчился и сделался довольно ясный день, так что в девять часов мы успели сделать обсервацию и в полдень взяли полуденную высоту: широта оказалась по обсервации 69°54′ N, а долгота 66°00′ O, так что материк должен был находиться не более восемнадцати итальянских миль от места шхуны; однако берега не было видно с марса. В полночь глубина девятнадцать сажен. Движение и направление шхуны почти незаметны на ONO. День теплый; термометр показывал +2° Реомюра. В три пополудни ветер стих до ровного брамсельного и перешел к S; погода сделалась пасмурная и сырая. В пять часов ветер, перешедший в SW четверть, засвежел до риф-марсельного и пошел сильнейший дождь. Барометр, поднявшийся до полудня на 29,85, после полудня начал понижаться опять и в восемь часов вечера стоял 29,59, термометр, +1° Реомюра.
Ветер мало-помалу переходил к W и дул свежо с проливным дождем.
К утру 3 сентября ветер стих и погода стала довольно ясная. Я спустил грот-стеньгу. По наблюдениям, долгота 66°00′ O. Шхуну более никуда не несет; глубина та же. В полдень нашел густой туман, а после полудня ветер засвежел с дождем.
