посуда, а также выброшено все до мелочей изъ шхиперской каюты: пель компасъ, висячій компасъ, часовыя и лаговыя песочныя склянки, вымпела и флаги какъ сигнальные, такъ и кормовые были порваны и истреблены; секретные сигналы (согласно циркуляру г. Начальника Штаба Черноморскаго флота) въ присутствіи кондуктора Долгоногова, были сожжены, какъ равно и оставшіеся кредитные билеты; мореплавательныя карты порваны и сожжены; одна часть сигнальныхъ книгъ съ тяжестію брошена въ море, а другая часть сожжена; ящикъ для храненія картъ разбитъ и брошенъ въ море; отъ продолжавшихся постоянныхъ дождей и поддаванія на палубу, нельзя было отклепать ни одной цѣпи и потому якоря остались на бортѣ. Часть запасныхъ парусовъ, тенты и чахлы съ гребныхъ судовъ и часть ихъ принадлежностей выброшены въ море, брамселъ съ брамъ-реемъ брошены въ море, — однимъ словомъ все, что только можно было успѣть истребляли и выбрасывали въ море; но я отдалъ это приказаніе тогда только, когда были замѣчены турки на Европейской маячной батареѣ. Лишь только шхуна спустилась въ Константинопольскій проливъ на румбъ SWtS подъ зарифленнымъ въ 2 рифа марселемъ, кливеромъ и въ два рифа гротомъ (послѣдній вскорѣ былъ убранъ, потому что препятствовалъ свободно подниматься на волненіе), поднявшійся туманъ весьма ясно обозначилъ Европейскій маякъ съ его прибрежьемъ; съ приближеніемъ шхуны, я ясно видѣлъ какъ батареи передавали сигналы въ Буюкъ-Дерэ. Въ то же время усмотрѣны были два парохода, изъ которыхъ одинъ прямо шелъ на насъ, другой же въ началѣ слѣдовалъ къ ONO, а потомъ, чрезъ два часа, спустился къ SO. Въ 2½ часа прошелъ мимо насъ, весьма въ близкомъ разстояніи, первый пароходъ, не имѣя кормоваго флага, но по конструкціи судна и по пассажирамъ можно было догадыватья, что онъ принадлежитъ Австрійской Ллойдовой компаніи. Когда мы прошли первыя двѣ батареи, то навстрѣчу къ намъ выѣхала карантинная шлюпка, которая опросивъ передала на шхуну двухъ гвардіоновъ и приказала слѣдовать къ карантину, у Азіатской стороны, напротивъ Буюкъ-Дерэ, гдѣ тогда стоялъ весь турецкій флотъ и нѣсколько пароходовъ большаго ранга, изъ коихъ три имѣли пары въ готовности.
посуда, а также выброшено все до мелочей из шхиперской каюты: пель компас, висячий компас, часовые и лаговые песочные склянки, вымпела и флаги как сигнальные, так и кормовые были порваны и истреблены; секретные сигналы (согласно циркуляру господина начальника штаба Черноморского флота) в присутствии кондуктора Долгоногова были сожжены, как равно и оставшиеся кредитные билеты; мореплавательные карты порваны и сожжены; одна часть сигнальных книг с тяжестью брошена в море, а другая часть сожжена; ящик для хранения карт разбит и брошен в море; от продолжавшихся постоянных дождей и поддавания на палубу нельзя было отклепать ни одной цепи, и потому якоря остались на борте. Часть запасных парусов, тенты и чехлы с гребных судов и часть их принадлежностей выброшены в море, брамсел с брам-реем брошены в море, — одним словом все, что только можно было успеть, истребляли и выбрасывали в море; но я отдал это приказание тогда только, когда были замечены турки на европейской маячной батарее. Лишь только шхуна спустилась в Константинопольский пролив на румб SWtS под зарифленным в два рифа марселем, кливером и в два рифа гротом (последний вскоре был убран, потому что препятствовал свободно подниматься на волнение), поднявшийся туман весьма ясно обозначил Европейский маяк с его прибрежьем; с приближением шхуны я ясно видел, как батареи передавали сигналы в Буюк-Дере. В то же время усмотрены были два парохода, из которых один прямо шел на нас, другой же в начале следовал к ONO, а потом, чрез два часа, спустился к SO. В два с половиной часа прошел мимо нас весьма в близком расстоянии первый пароход, не имея кормового флага, но по конструкции судна и по пассажирам можно было догадыватья, что он принадлежит австрийской Ллойдовой компании. Когда мы прошли первые две батареи, то навстречу к нам выехала карантинная шлюпка, которая, опросив, передала на шхуну двух гвардионов и приказала следовать к карантину, у азиатской стороны, напротив Буюк-Дере, где тогда стоял весь турецкий флот и несколько пароходов большого ранга, из коих три имели пары́ в готовности.
