ваться нѣсколько стихнувшимъ вѣтромъ, посадили команду на гребныя суда, чтобы перевезти въ Кронштадтъ или Ораніенбаумъ; но въ это время подошли пароходъ «Ижора» и паровой барказъ съ начальникомъ штаба, который, узнавъ, что команда ввѣренной мнѣ лодки спасена, приказалъ всѣмъ перебраться на пароходъ и лично доставилъ насъ въ Кронштадтъ. Всѣ люди цѣлы и здоровы.
Донося о семъ, имѣю честь присовокупить, что команда ввѣренной мнѣ лодки, обливаемая водою, которая обмерзала, исполняла свои обязанности съ необыкновенно отличнымъ усердіемъ и полнымъ хлоднокровіемъ.»
Для приведенія въ извѣстность причинъ и обстоятельствъ случайностей съ лодками «Ершъ» и «Панцырь», главный командиръ Кронштадтскаго порта поручилъ контръ-адмиралу Кузнецову произвести законное изслѣдованіе.
Лодка «Панцырь» бывъ залита волненіемъ по бимсы и оставаясь во льду, приведена въ Кронштадтъ 12 декабря. Въ корпусѣ и въ машинѣ оной никакихъ поврежденій не имѣется, но произошла потеря рангоута и другихъ вещей.
Слѣдственная коммисія, усматривая, что въ рапортѣ лейтенанта Ребиндера показано, что буксиры были отданы, когда онъ хотѣлъ отойти на большую глубину, между тѣмъ изъ показанія его же, Ребиндера, видно, что они были только ослаблены, а концы завернуты на кнехты, предложила ему вопросъ: почему онъ, рѣшившись отойти на большую глубину, не отдалъ ихъ совсѣмъ и не увѣдомилъ лодку «Ершъ», чтобъ ихъ выбрали?
На вопросъ этотъ лейтенантъ Ребиндеръ отвѣчалъ, что буксиры на лодкѣ были совершенно отданы передъ тѣмъ, какъ дали малый ходъ для подъема якоря; что же касается выраженія, что на кнехты были заведены концы перлиней, то это относится къ тому, чтобы показать разстояніе между лодками и что, когда отдали буксиры, то не было бухты, которую бы можно было выбросить за бортъ, и концы перлиней, завернутые на кнехты, были выпущены. Что же касается того, что онъ не увѣдомилъ лодку «Ершъ», чтобы выбрали отданные буксиры, то на это онъ не имѣлъ возможности по свѣжести вѣтра, при которомъ
