Да, госпожа моя, я еще юнъ годами, но умомъ и познаніемъ я богатъ, я очень богатъ!!
И онъ, кончая эту рѣчь, взглянулъ на нее еще сердитѣе.
— Что же пишутъ въ вашихъ книгахъ про женщинъ? — спросила Мариго.
— Все худое, — отвѣчалъ мудрецъ. — Въ этихъ книгахъ перечисляется все то зло, которое сдѣлали женщины отъ сотворенія міра и до нашего времени, и изображаются ихъ пороки. — Въ этомъ согласны мудрецы всѣхъ странъ и всѣхъ временъ; Не женою ли грѣхъ первородный вошелъ въ міръ? Ева соблазнила Адама. Не за красивую ли женщину; пролито столько геройской крови подъ стѣнами Иліона? Далила погубила Самсона. Омфала унизила Иракла, павшаго у ея ногъ. Іезавель и Гоѳолія потрясали основанія еврейскаго царства. Ксантипа отравляла жизнь Сократа. Жены же совратили великаго царя и мудреца Соломона и заставили его поклоняться идоламъ. Изъ всѣхъ золъ, причиненныхъ на свѣтѣ этомъ, какъ привлекательностью женщинъ, такъ и пороками ихъ; не перечесть и до вечера. — Прекрасно уподобилъ одинъ изъ древнихъ разныхъ женщинъ разнымъ животнымъ: «Одна изъ нихъ, говоритъ онъ: горда и неукротима, какъ дикая кобылица; другая лукава и жестока, какъ лиса или кошка; третья неопрятна, сварлива и безстыдна, какъ псица… И только одна изъ десяти быть можетъ заслуживаетъ сравненія съ трудолюбивой и полезной пчелою».
Мариго почтительно дослушала его, а потомъ вздохнула печально и, вставая съ мѣста своего, сказала:
— Хотя я не знаю, къ какому изъ перечисленныхъ этимъ мудрецомъ животныхъ себя, бѣдную, приравнять, — къ пчелѣ не смѣю, а къ собакѣ, къ лошади и къ кошкѣ злой и хитрой — не желаю, однако, думаю, что хоть въ одномъ уподоблюсь пчелѣ — это въ томъ, что позаботилась, какъ могла, объ утоленіи голода вашего и прошу васъ сдѣлать мнѣ и мужу моему честь вкусить отъ трапезы нашей въ садовомъ кіоскѣ. Пожалуйте!
Она повела его въ кіоскъ, гдѣ уже былъ приготовленъ
Да, госпожа моя, я еще юн годами, но умом и познанием я богат, я очень богат!!
И он, кончая эту речь, взглянул на нее еще сердитее.
— Что же пишут в ваших книгах про женщин? — спросила Мариго.
— Всё худое, — отвечал мудрец. — В этих книгах перечисляется всё то зло, которое сделали женщины от сотворения мира и до нашего времени, и изображаются их пороки. — В этом согласны мудрецы всех стран и всех времен; Не женою ли грех первородный вошел в мир? Ева соблазнила Адама. Не за красивую ли женщину; пролито столько геройской крови под стенами Илиона? Далила погубила Самсона. Омфала унизила Иракла, павшего у её ног. Иезавель и Гофолия потрясали основания еврейского царства. Ксантипа отравляла жизнь Сократа. Жены же совратили великого царя и мудреца Соломона и заставили его поклоняться идолам. Из всех зол, причиненных на свете этом, как привлекательностью женщин, так и пороками их; не перечесть и до вечера. — Прекрасно уподобил один из древних разных женщин разным животным: «Одна из них, говорит он: горда и неукротима, как дикая кобылица; другая лукава и жестока, как лиса или кошка; третья неопрятна, сварлива и бесстыдна, как псица… И только одна из десяти быть может заслуживает сравнения с трудолюбивой и полезной пчелою».
Мариго почтительно дослушала его, а потом вздохнула печально и, вставая с места своего, сказала:
— Хотя я не знаю, к какому из перечисленных этим мудрецом животных себя, бедную, приравнять, — к пчеле не смею, а к собаке, к лошади и к кошке злой и хитрой — не желаю, однако, думаю, что хоть в одном уподоблюсь пчеле — это в том, что позаботилась, как могла, об утолении голода вашего и прошу вас сделать мне и мужу моему честь вкусить от трапезы нашей в садовом киоске. Пожалуйте!
Она повела его в киоск, где уже был приготовлен
