вездѣ меня жалѣли и часто принимали даромъ, однако, все-таки я деньги свои скоро прожилъ, вошелъ въ искушеніе и укралъ лошадь въ За́вицѣ у капитана Иліи. Укралъ, даже и не знавши чья она, и продалъ ее въ дальнемъ селѣ за двадцать талеровъ. И эти двадцать талеровъ тоже прожилъ скоро. Потомъ нашелъ себѣ мѣсто въ Віотіи, прожилъ тамъ годъ, часто вспоминая о грѣхѣ моемъ и каясь. Чрезъ годъ я собралъ опять немного денегъ, пошелъ въ За́вицу и сталъ разспрашивать съ осторожностью у знакомыхъ людей о томъ, кто былъ хозяинъ лошади, потому что я, какъ говорю, не зналъ и самъ, у кого именно я ее укралъ. Пришелъ я въ За́вицу именно для того, чтобы поклониться хозяину ея, отдать ему двадцать талеровъ и попросить у него прощенія. Но когда мнѣ сказали, что эта лошадь принадлежала Иліѣ, я испугался.
Капитанъ Иліа былъ прежде въ Турціи долго разбойникомъ, совершилъ много подвиговъ страшныхъ, и на видъ былъ онъ человѣкъ грозный, высокій-превысокій, черный, усы вверхъ приподняты и подкручены, и самый станъ у него былъ разбойничій, молодецкій, тонкій въ перехватѣ, какъ у тѣхъ дѣвицъ городскихъ бываетъ, которыя по-франкски корсеты носятъ. Боялся я ему сознаться; однако, какъ уже далъ обѣщаніе Божіей Матери покаяться и отдать деньги, пошелъ къ нему.
Онъ говоритъ: «что ты хочешь, братъ, и откуда ты теперь? я тебя видалъ прежде у насъ въ За́вицѣ». Я отвѣчаю со страхомъ: «капитане мой, я имѣю вамъ нѣчто тайное сказать».
Удивился онъ; однако увелъ меня въ другую комнату и говоритъ: «садись». А я поклонился ему, вынулъ деньги и сказалъ: «простите мнѣ во имя Божіе, капитане… Я тотъ, который у васъ прошлаго года лошадь укралъ».
Онъ не разсердился, сказалъ только: «несчастный ты!» и потомъ говоритъ: «что жъ! Ты человѣкъ бѣдный; когда ты каешься, такъ мнѣ и денегъ твоихъ не надо». И оставилъ меня у себя въ домѣ отдохнуть и погостить.
Домъ у него хорошій и въ порядкѣ: въ двухъ комна-
везде меня жалели и часто принимали даром, однако, всё-таки я деньги свои скоро прожил, вошел в искушение и украл лошадь в Завице у капитана Илии. Украл, даже и не знавши чья она, и продал ее в дальнем селе за двадцать талеров. И эти двадцать талеров тоже прожил скоро. Потом нашел себе место в Виотии, прожил там год, часто вспоминая о грехе моем и каясь. Чрез год я собрал опять немного денег, пошел в Завицу и стал расспрашивать с осторожностью у знакомых людей о том, кто был хозяин лошади, потому что я, как говорю, не знал и сам, у кого именно я ее украл. Пришел я в Завицу именно для того, чтобы поклониться хозяину её, отдать ему двадцать талеров и попросить у него прощения. Но когда мне сказали, что эта лошадь принадлежала Илие, я испугался.
Капитан Илиа был прежде в Турции долго разбойником, совершил много подвигов страшных, и на вид был он человек грозный, высокий-превысокий, черный, усы вверх приподняты и подкручены, и самый стан у него был разбойничий, молодецкий, тонкий в перехвате, как у тех девиц городских бывает, которые по-франкски корсеты носят. Боялся я ему сознаться; однако, как уже дал обещание Божией Матери покаяться и отдать деньги, пошел к нему.
Он говорит: «что ты хочешь, брат, и откуда ты теперь? я тебя видал прежде у нас в Завице». Я отвечаю со страхом: «капитане мой, я имею вам нечто тайное сказать».
Удивился он; однако увел меня в другую комнату и говорит: «садись». А я поклонился ему, вынул деньги и сказал: «простите мне во имя Божие, капитане… Я тот, который у вас прошлого года лошадь украл».
Он не рассердился, сказал только: «несчастный ты!» и потом говорит: «что ж! Ты человек бедный; когда ты каешься, так мне и денег твоих не надо». И оставил меня у себя в доме отдохнуть и погостить.
Дом у него хороший и в порядке: в двух комна-
