Въ самомъ дѣлѣ, выдумалъ что! Не бѣжать же мнѣ отсюда!
Возвратился и раскаялся. Не знаю, что было между ними, но со мной онъ объяснялся долго.
— Послушай! — сказалъ я ему съ досадой, — нѣтъ труднаго положенія, въ которомъ характеры благородные и добродушные не могли бы честно ужиться. Что естественнѣе всѣми принятыхъ отношеній мужа и жены, брата и сестры, родителей и дѣтей?.. А развѣ эти отношенія не извращаются безпрестанно дурными натурами этихъ лицъ? И если бъ мы еще могли всегда найти большую разницу въ политическихъ, религіозныхъ мнѣніяхъ и т. п… Чаще и этого нѣтъ! Я не спорю, наше положеніе странно; но отъ насъ зависитъ сдѣлать его счастливымъ… Вбей себѣ только въ голову, что она меня уважаетъ, а влюблена въ тебя…
— Какъ этому повѣрить, — сказалъ Маврогени, — что она не влюблена въ васъ! Вы съ ней такъ кротки, вы такъ образованы… я самъ каждый день умнѣю отъ разговоровъ съ вами… И за что вы такъ добры ко мнѣ? Что я перёдъ вами?..
— У тебя много качествъ, которыхъ у меня никогда не было, — отвѣчалъ я и объяснилъ ему, какъ я смотрю на счастье и на развитіе любимаго существа и почему я добръ къ нему, а не былъ бы добръ къ другому, который унижалъ бы Лизу своей прозаической близостью; сказалъ ему, какъ я люблю, чтобы молодость не пролетала даромъ; растолковалъ также, что я старался бы всѣми силами, совѣтами, удаленіемъ излечить Лизу отъ дурно направленной страсти, и если бы она не вняла моимъ увѣщаніямъ, я бы скрывался отъ нея съ тоской, съ отчаяніемъ, но и тогда мѣшать не сталъ бы свободному чувству. А его я и самъ люблю и нахожу вполнѣ достойнымъ Лизы, несмотря на кой-какія ошибки и на безпутное его воспитаніе.
Надѣюсь, что онъ понялъ.
В самом деле, выдумал что! Не бежать же мне отсюда!
Возвратился и раскаялся. Не знаю, что было между ними, но со мной он объяснялся долго.
— Послушай! — сказал я ему с досадой, — нет трудного положения, в котором характеры благородные и добродушные не могли бы честно ужиться. Что естественнее всеми принятых отношений мужа и жены, брата и сестры, родителей и детей?.. А разве эти отношения не извращаются беспрестанно дурными натурами этих лиц? И если б мы еще могли всегда найти большую разницу в политических, религиозных мнениях и т. п… Чаще и этого нет! Я не спорю, наше положение странно; но от нас зависит сделать его счастливым… Вбей себе только в голову, что она меня уважает, а влюблена в тебя…
— Как этому поверить, — сказал Маврогени, — что она не влюблена в вас! Вы с ней так кротки, вы так образованы… я сам каждый день умнею от разговоров с вами… И за что вы так добры ко мне? Что я перед вами?..
— У тебя много качеств, которых у меня никогда не было, — отвечал я и объяснил ему, как я смотрю на счастье и на развитие любимого существа и почему я добр к нему, а не был бы добр к другому, который унижал бы Лизу своей прозаической близостью; сказал ему, как я люблю, чтобы молодость не пролетала даром; растолковал также, что я старался бы всеми силами, советами, удалением излечить Лизу от дурно направленной страсти, и если бы она не вняла моим увещаниям, я бы скрывался от неё с тоской, с отчаянием, но и тогда мешать не стал бы свободному чувству. А его я и сам люблю и нахожу вполне достойным Лизы, несмотря на кой-какие ошибки и на беспутное его воспитание.
Надеюсь, что он понял.
