же испытывать ей эти чувства! не со мной же озаряться на мигъ райскимъ лучомъ за то только, что я честенъ, добръ для нея и прочелъ сотни двѣ разныхъ книгъ!
Послѣдняя заслуга дешевѣетъ съ каждымъ днемъ и лѣтъ черезъ 50 станетъ порокомъ, если люди не образумятся.
Все это время Лиза весела; она ждетъ его съ нетерпѣніемъ. Извѣстія о мирѣ становятся вѣроятнѣе.
Поѣду самъ за нимъ. Лиза тоскуетъ. Теперь перемиріе; да и кому нужно брать въ плѣнъ мирнаго помѣщика?
Вернулся одинъ. Онъ больше трехъ недѣль какъ уѣхалъ домой. Что это значитъ? Онъ слышалъ со всѣхъ сторонъ, что ждутъ мира… Неужели онъ легокъ до того, что прикоснулся къ цвѣтку и умчался? Остыть, — я понимаю. Но есть мѣра и время на все!.. Легкомысліе не исключаетъ глубины чувствъ, и я думаю, тутъ кроется что-нибудь другое. Впрочемъ, не разъ я видалъ, какъ прекрасные люди поступали дурно и ничтожные вели себя хорошо.
Едва только я выѣхалъ на наше шоссе изъ Байдарскихъ Воротъ, какъ увидалъ Лизу одну на камнѣ. Было уже поздно, а отъ насъ этотъ камень верстъ пять или шесть. Вотъ за это бы стоило вызвать и убить его! И какъ онъ могъ, быть такъ близокъ съ ней и не полюбить ея, не увлечься сильно, по крайней мѣрѣ, на время? Не понимаю! Это его унижаетъ.
Я увидалъ ее на камнѣ и вскрикнулъ:
— Лиза!
А она подошла, глядитъ въ коляску…
— Вы одни?
Только и сказала.
же испытывать ей эти чувства! не со мной же озаряться на миг райским лучом за то только, что я честен, добр для неё и прочел сотни две разных книг!
Последняя заслуга дешевеет с каждым днем и лет через 50 станет пороком, если люди не образумятся.
Всё это время Лиза весела; она ждет его с нетерпением. Известия о мире становятся вероятнее.
Поеду сам за ним. Лиза тоскует. Теперь перемирие; да и кому нужно брать в плен мирного помещика?
Вернулся один. Он больше трех недель как уехал домой. Что это значит? Он слышал со всех сторон, что ждут мира… Неужели он легок до того, что прикоснулся к цветку и умчался? Остыть, — я понимаю. Но есть мера и время на всё!.. Легкомыслие не исключает глубины чувств, и я думаю, тут кроется что-нибудь другое. Впрочем, не раз я видал, как прекрасные люди поступали дурно и ничтожные вели себя хорошо.
Едва только я выехал на наше шоссе из Байдарских Ворот, как увидал Лизу одну на камне. Было уже поздно, а от нас этот камень верст пять или шесть. Вот за это бы стоило вызвать и убить его! И как он мог, быть так близок с ней и не полюбить её, не увлечься сильно, по крайней мере, на время? Не понимаю! Это его унижает.
Я увидал ее на камне и вскрикнул:
— Лиза!
А она подошла, глядит в коляску…
— Вы одни?
Только и сказала.
