я по-старому сижу долго одинъ на пескѣ, смотрю на зеленую и малиновую морскую траву… Все то же… Но я не тотъ! Все кругомъ поетъ тебѣ долголѣтіе и миръ. Возможна ли здѣсь мысль о смерти?
Давно я не бралъ пера въ руки. Катерина Платоновна скончалась. Мы ее похоронили.
Мнѣ понравилось, что Лиза въ первые дни не плакала, а стала плакать потомъ. Могила Катерины Платоновны на кругѣ, къ которому ведетъ миртовая дорожка; весь кругъ тоже обсаженъ стрижеными миртами; дорожка вдругъ заворачиваетъ въ ту сторону. А посрединѣ круга старый, огромный дубъ, и подъ дубомъ скамья. Не разъ уже мы на ней молча сидѣли вдвоемъ. Памятникъ покойницѣ еще не готовъ, но въ душахъ нашихъ воздвигнутъ вѣчный памятникъ ея кротости и горю!
Газеты продолжаютъ говорить о будущихъ бомбардировкахъ. Я не вѣрю, чтобы французы рѣшились высадиться въ Крымъ. Въ Варнѣ былъ большой пожаръ. Приписываютъ его грекамъ и ихъ преданности Россіи.
Какъ это вдругъ все сдѣлалось! Высадка; несчастное сраженіе подъ Альмой; Севастополь осажденъ. Мы слышимъ отсюда грохотъ артиллеріи. По морю уже ходятъ большія непріятельскія суда. Что дѣлать? Уѣхать или нѣтъ? Уѣхать — ограбятъ все. Не уѣхать — Лиза, башибузуки… быть можетъ, и татары… Конечно они почти всѣ знакомы намъ и любятъ насъ; но слышно со всѣхъ сторонъ, что они расположены къ измѣнѣ и грабежу. Какія
я по-старому сижу долго один на песке, смотрю на зеленую и малиновую морскую траву… Всё то же… Но я не тот! Всё кругом поет тебе долголетие и мир. Возможна ли здесь мысль о смерти?
Давно я не брал пера в руки. Катерина Платоновна скончалась. Мы ее похоронили.
Мне понравилось, что Лиза в первые дни не плакала, а стала плакать потом. Могила Катерины Платоновны на круге, к которому ведет миртовая дорожка; весь круг тоже обсажен стрижеными миртами; дорожка вдруг заворачивает в ту сторону. А посредине круга старый, огромный дуб, и под дубом скамья. Не раз уже мы на ней молча сидели вдвоем. Памятник покойнице еще не готов, но в душах наших воздвигнут вечный памятник её кротости и горю!
Газеты продолжают говорить о будущих бомбардировках. Я не верю, чтобы французы решились высадиться в Крым. В Варне был большой пожар. Приписывают его грекам и их преданности России.
Как это вдруг всё сделалось! Высадка; несчастное сражение под Альмой; Севастополь осажден. Мы слышим отсюда грохот артиллерии. По морю уже ходят большие неприятельские суда. Что делать? Уехать или нет? Уехать — ограбят всё. Не уехать — Лиза, башибузуки… быть может, и татары… Конечно они почти все знакомы нам и любят нас; но слышно со всех сторон, что они расположены к измене и грабежу. Какие
