телями могутъ быть конечно не только частныя, но и должностыыя лица. Соблюденіе дѣйствующихъ въ данной средѣ нормъ и въ частности законовъ, подчиненіе имъ не только со стороны частныхъ, но и должностныхъ лицъ зависитъ не только отъ характера нормы, какъ юридической, но и отъ степени развитія чувства уваженія къ законному порядку не только въ средѣ управляемыхъ, но и управляющихъ.
2) Въ предшествующихъ строкахъ мы постарались развить и обосновать нашъ взглядъ на сущность юридическихъ нормъ. Теперь обратимъ вниманіе еще на одно обстоятельство. Наша формула даете намъ возможность пролить до извѣстной степени новый свѣтъ на рядъ проблемъ, издавна возбуждавшихъ споры и разногласія среди ученыхъ изслѣдователей. Мы позволимъ себѣ вкратцѣ остановиться на двѵхъ спорныхъ вопросахъ, а именно: являются ли судебная практика и наука права самостоятельными формами образованія юридическихъ нормъ (или, какъ принято выражаться, „источниками“ права), или нѣтъ?
Разрѣшеніе этого вопроса въ томъ или другомъ смыслѣ съ нашей точки зрѣнія всецѣло зависите отъ того, признаютъ ли органы государственной власти судебную практику и науку права формами образованія обязательныхъ нормъ, или нѣтъ.
Что касается прежде всего судебной практики, то здѣсь сомнѣніе насчетъ дѣйствительнаго значенія ея вытекаетъ изъ того соображенія, что мы привыкли считать за ближайшую задачу суда примѣненіе существующихъ, а не созданіе новыхъ нормъ. Но не слѣдуетъ забывать, что задача суда не исчерпывается примѣненіемъ права къ конкретнымъ случаямъ. Ограничивать дѣятельность суда однимъ только примѣненіемъ права немыслимо даже въ современныхъ, культурныхъ государствахъ при сравнительно высокомъ развитіи законодательства. Тѣмъ менѣе это возможно на болѣе раннихъ ступеняхъ культурнаго развитія. Чѣмъ несовершеннѣе состояніе дѣйствующаго права, тѣмъ важнѣе роль судебной практики въ дѣлѣ образованія юридическихъ нормъ.
Это положеніе какъ нельзя лучше иллюстрируется исторіей права. Она свидѣтельствуетъ о томъ, что бывали даже при-
