только показателемъ субъективныхъ стремленій и желаній, образовавшихся въ данной мѣстности или въ данномъ классѣ общества.
Итакъ, наблюденія надъ фактами дѣйствительности вполне подтверждаютъ правильность нашей формулы. Это одно. Съ другой стороны, те же наблюденія свидѣтельствуютъ о томъ, что для пріобретенія данной нормой характера юридической нормы ничего другаго кроме признанія ея обязательнаго значенія со стороны подлежащихъ органовъ государственной власти въ указанномъ выше смысле не требуется. В ъ частности, для признанія данной нормы юридическою не требуется, чтобы тотъ или иной органъ государственной власти, и въ частности законодатель, принялъ участіе въ выработкѣ ея, чтобы она въ этомъ смыслѣ удостоилась спеціальнаго признанія. Действительно, законодатель не участвуетъ въ выработке обычно-правныхъ, статутарныхъ нормъ, нормъ судебной практики, судъ не участвуетъ въ выработкѣ законовъ и т. д. Всѣ эти органы, каждый въ своей сферѣ, руководствуются лишь тѣмъ, возникла ли данная норма въ признанной формѣ образованія обязательныхъ нормъ.
Равнымъ образомъ не требуется, чтобы соблюденіе данной нормы обезпечивалось мерами внешняго принуждения, чтобы она въ этомъ смысле была нормой принудительной: существуетъ немало нормъ, которыя считаются обязательными въ силу того, что онѣ возникли въ признанной органами государственной власти формѣ, хотя онѣ не охраняются никакими мерами внешняго принужденія: стоить вспомнить хотя-бы о нормахъ международнаго права, о многихъ статутарныхъ нормахъ.
Въ заключеніе позволимъ себе сделать еще одно замечаніе: признаніе обязательности данныхъ нормъ со стороны органовъ государственной власти не следуем смешивать съ действительньшъ соблюденіемъ ихъ со стороны этихъ органовъ. Первое само по себѣ вовсе не обезпечиваетъ послѣдняго. Это вытекаетъ уже изъ самаго понятія нормы какъ велѣнія: всякое велѣніе можетъ быть нарушено, и наруши-
