теръ мѣстности, населенной персидскими курдами, что облегчаетъ персидскимъ властямъ и войскамъ проникновеніе въ наиболѣе непокорные раіоны персидскаго Курдистана;
3) незначительность христіанскаго и, особенно, безпокойнаго армянскаго населенія въ персидскомъ Курдистанѣ, что избавляетъ Персію отъ вмѣшательства европейскихъ державъ, своими требованіями въ защиту христіанъ принуждающихъ Турцію обострять ея отношенія съ подвластными ей курдами;
4) спокойное отношеніе Персіи къ состоянію ея вооруженныхъ силъ и отсутствіе даже попытокъ къ увеличенію ихъ путемъ привлеченія къ отбыванію воинской повинности всѣхъ подвластныхъ ей народовъ;
5) наконецъ, какъ уже было упомянуто, извѣстный, историческимъ путемъ выработавшійся навыкъ и тактъ въ обращеніи съ курдами.[1]
Эти скорѣе пассивныя причины, конечно, не привели къ полному подчиненію курдовъ Персіи, чего нѣтъ
- ↑ Вообще персидское правительство умѣетъ привлекать на свою сторону курдовъ болѣе знатнаго происхожденія, открывая имъ широкій доступъ къ занятію даже высшихъ постовъ въ администраціи государства. Даже въ настоящее время среди высшихъ персидскихъ сановниковъ встрѣчается много лицъ курдскаго происхожденія, хотя уже и утратившихъ свои родовыя и религіозныя связи съ массой курдскаго народа; напр., нѣкоторые губернаторскіе посты заняты чистокровными курдами, а въ Адербейджанѣ оба помощника валіата (низамъ-салтане и эмири-низамъ), вѣдающіе всѣми военными и гражданскими дѣлами этой громадной провинціи, — курдскаго происхожденія. (См. нашъ «Отчетъ о поѣздкѣ по Сѣверному Адербейджану полковника Шкинскаго и капитана Аверьянова въ концѣ 1899 года>.» изд. 1900 г.).
