къ сколько нибудь серьезнымъ военнымъ дѣйствіямъ. Войну они понимаютъ исключительно, какъ дикій грабежъ, на который они только и способны; пока они не встрѣчаютъ никакихъ препятствій своему произволу и могутъ грабить безнаказанно — они идутъ за своими вождями; но достаточно имъ встрѣтить сколько нибудь серьезное сопротивленіе, (а персидскіе войска врядъ-ли и оказали особенно серьезное сопротивленіе), а тѣмъ болѣе — понести какія нибудь потери, — они быстро приходятъ въ уныніе, разбѣгаются и покидаютъ своихъ вождей.
Образъ дѣйствій курдовъ въ этомъ возстаніи весьма наглядно подтверждаетъ общее мнѣніе о курдахъ всѣхъ лицъ, имѣвшихъ съ ними какія либо сношенія и изучавшихъ ихъ, а именно:
1) Обще-курдскаго патріотизма, въ томъ смыслѣ, какъ мы его понимаемъ, курды совершенно не имѣютъ; ихъ не могли поднять широкіе патріотическіе замыслы Обейдуллы, стремившагося къ созданію независимаго курдскаго государства; полная рознь различныхъ племенъ Курдистана высказалась и въ томъ, что курды-сунниты племени Джелали охотно пошли за татариномъ-шіитомъ Теймуръ-ханомъ противъ своихъ-же единоплеменниковъ и единовѣрцевъ, предводимыхъ «потомкомъ первыхъ халифовъ», извѣстнымъ всему Курдистану святостью своей жизни; здѣсь же выяснилось, что даже религіозныя идеи и развернутое святое знамя пророка не могутъ подвинуть курдовъ на великое дѣло; только возможность грабежа, при томъ грабежа безнаказаннаго, можетъ заставить ихъ слѣдовать за своими вождями.
