на этотъ разъ не оправдались даже въ той мѣрѣ, какъ это было до начала и въ первый періодъ кампаніи.
Шейхи уже разошлись по своимъ текэ; самъ Обейдулла, хотя и не понесъ лично пораженія отъ русскихъ, т. к. заблаговременно уклонился отъ встрѣчи съ войсками генерала Тергукасова, но тѣмъ не менѣе вполнѣ убѣдился, что русскіе штыки и пушки сильнѣе его мнимой святости, почему и пересталъ принимать участіе въ призывѣ курдовъ на войну съ русскими. Измаилъ-Хакки-паша, утвердившій Зивинскимъ дѣломъ свою репутацію „непобѣдимаго“, быстро потерялъ ее послѣ своего бѣгства изъ подъ Игдыря и пораженія на Деве-Бойну; обаяніе его среди курдовъ и страхъ, внушаемый Курдистану его грознымъ именемъ, исчезли безвозвратно.
Курды убѣдились, что и эта война съ русскими совершенно исключаетъ всякую надежду на грабежи въ русскихъ предѣлахъ, а своя собственная страна была уже достаточно разграблена и опустошена еще въ первый періодъ кампаніи; наконецъ и турецкое правительство, благодаря настояніямъ Мухтара-паши, перестало особенно стѣсняться съ разбойничающими курдами; по приказанію Мухтара-паши уже не одинъ курдъ покончилъ свое существованіе на висѣлицѣ.
Такимъ образомъ у курдовъ не было уже надежды на безнаказанный грабежъ и они перестали пополнять ряды защитниковъ Турціи. Къ 22-му ноября, т. е. черезъ мѣсяцъ послѣ Девебойнскаго пораженія, въ распоряженіи турецкаго главнокомандующаго было
