Такимъ образомъ, передъ открытіемъ кампаніи положеніе обѣихъ сторонъ въ отношеніи вліянія на курдовъ представлялось въ слѣдующемъ видѣ: на нашей сторонѣ были только курды Карсскаго пашалыка и русско-подданные курды; Дерсимъ оставался во враждебномъ туркамъ нейтралитетѣ; остальныя массы курдовъ были, по видимому, на сторонѣ турокъ; однако курды шли сражаться не за султана и Турцію, а во имя ислама, слѣдуя за своимъ религіознымъ главой — шейхомъ Обейдуллой; послѣдующія событія показали, что въ дѣйствительности курдовъ подвинула на борьбу съ русскими даже не религіозная идея, а просто надежда на безнаказанный грабежъ подъ предводительствомъ непобѣдимыхъ, по мнѣнію курдовъ, „святыни во плоти и чудотворца“ Обейдуллы и свирѣпаго Измаила-Хакки-паши, въ непобѣдимости котораго курды неоднократно убѣждались лично, когда онъ разорялъ и жегъ ихъ деревни и имущество.
Къ изложенію послѣдовавшихъ событій, вполнѣ подтверждающихъ сдѣланное заключеніе, мы и переходимъ.
Заручившись такъ неожиданно сочувствіемъ почти всего Курдистана, турецкое правительство замышляло весьма широкіе планы, исполненіе которыхъ
