переходили еще границы, исходъ войны былъ неизвѣстенъ и сомнителенъ, турецкія войска оставались въ полной цѣлости, а курдскія семейства находились въ Турціи подъ ближайшимъ вліяніемъ турецкаго войска; въ это время курдамъ было выгодно грабить наши, а не турецкія владѣнія.
Послѣ же нашихъ побѣдъ на Башкадыклярскихъ и Чингильскихъ высотахъ и при Кюрюкъ-дара, а главное — послѣ движенія нашихъ войскъ впередъ въ предѣлы Турціи, курды немедленно высказали полную готовность вступить съ нами въ дружескія отношенія. При этомъ на курдовъ больше дѣйствовали не убѣжденіе и подарки съ нашей стороны, а страхъ передъ нашими войсками и полное равнодушіе къ турецкому правительству.
Что значили наши ласки и подарки какому нибудь маловліятельному старшинѣ курдскаго общества въ сравненіи съ боязнью всего племени потерять свои безчисленныя стада, стоющія сотни тысячъ? Хотя курды могли перекочевывать и удаляться отъ нашихъ войскъ, но эта возможность имѣла свои предѣлы.
Съ движеніемъ нашимъ впередъ, они, уходя отъ насъ, лишались пастбищъ, не могли прокормить своихъ стадъ и должны были изъявлять намъ свою покорность уже только для того, чтобы возвратиться на свои старыя кочевки, что собственно и было выгодно для насъ, доставляя намъ мѣстныя средства продовольствія и обезоруживая безпокойное населеніе.
3) Курды были готовы грабить одинаково: турокъ, русскихъ, персіанъ, татаръ, армянъ, христіанъ и магометанъ; для нихъ были всѣ равны.
