когда Андрей Семеновичъ сталъ прощаться. — И послѣ завтра, и въ четвергъ! И привезите мнѣ цвѣтовъ и каштановъ въ сахарѣ.
На слѣдующій день Екатерина Павловна, конечно, никуда не поѣхала, хотя Зотовъ и пріѣхалъ въ Павловскъ съ цвѣтами и засахаренными каштанами. Впрочемъ, она встала, одѣлась и чувствовала себя совершенно бодрой, такъ-что отъ дальнѣйшей предпріимчивости ее удержали только совѣты того же Андрея Семеновича. Она поиграла на піанино, а къ вечеру вышла въ садъ. Офицеру казалось, что онъ видитъ прежнюю Катю, — настолько она была оживленна и весела. Нѣсколько разъ она принималась даже смѣяться. Только изрѣдка разсѣянный взглядъ и нѣсколько тревожное выраженіе мѣняли ея круглое поблѣднѣвшее теперь лицо.
Елена Артуровна, воспользовавшись присутствіемъ Зотова, вышла куда-то изъ дому и вернулась только въ позднія сумерки, когда Андрей Семеновичъ уже уходилъ и Катенька провожала его по саду.
— Вы меня простите, Андрей Семеновичъ, что я ушла, — сказала она. — У меня боленъ большой другъ, а я изъ-за Катенькинаго нездоровья все не могла улучить минуты навѣстить его, а сегодня воспользовалась тѣмъ, что Катѣ лучше и вы при ней.
— Какъ же здоровье вашего друга? — спросилъ Андрей Семеновичъ равнодушно.
— Благодарю васъ, ему гораздо лучше. Сегодня онъ даже занимался музыкой и выходилъ въ садъ меня провожать.
Въ темнотѣ нельзя было видѣть, какъ густая краска залила Катенькины щеки, но настоящій гнѣвъ звучалъ въ ея голосѣ, когда она воскликнула:
когда Андрей Семенович стал прощаться. — И послезавтра и в четверг! И привезите мне цветов и каштанов в сахаре.
На следующий день Екатерина Павловна, конечно, никуда не поехала, хотя Зотов и приехал в Павловск с цветами и засахаренными каштанами. Впрочем, она встала, оделась и чувствовала себя совершенно бодрой, так-что от дальнейшей предприимчивости ее удержали только советы того же Андрея Семеновича. Она поиграла на пианино, а к вечеру вышла в сад. Офицеру казалось, что он видит прежнюю Катю, — настолько она была оживленна и весела. Несколько раз она принималась даже смеяться. Только изредка рассеянный взгляд и несколько тревожное выражение меняли её круглое побледневшее теперь лицо.
Елена Артуровна, воспользовавшись присутствием Зотова, вышла куда-то из дому и вернулась только в поздние сумерки, когда Андрей Семенович уже уходил и Катенька провожала его по саду.
— Вы меня простите, Андрей Семенович, что я ушла, — сказала она. — У меня болен большой друг, а я из-за Катенькиного нездоровья всё не могла улучить минуты навестить его, а сегодня воспользовалась тем, что Кате лучше и вы при ней.
— Как же здоровье вашего друга? — спросил Андрей Семенович равнодушно.
— Благодарю вас, ему гораздо лучше. Сегодня он даже занимался музыкой и выходил в сад меня провожать.
В темноте нельзя было видеть, как густая краска залила Катенькины щеки, но настоящий гнев звучал в её голосе, когда она воскликнула:
