строенные нервы и за то, что произошло въ эти послѣдніе дни. Можетъ быть, вы будете менѣе строги, узнавъ, что вотъ уже третій день я лежу въ постели, не двигаясь и не зная, чѣмъ себѣ объяснить это мое состояніе. Отецъ, конечно, призывалъ доктора, но тотъ, ничего не найдя, прописалъ мнѣ какія-то дѣтскія пилюли, а между тѣмъ я почти не могу шевелиться, почти не сплю, лишь изрѣдка забываясь тягостнымъ забытьемъ. Не нужно вамъ говорить, какъ былъ-бы я радъ имѣть какія-нибудь свѣдѣнія о васъ или о многоуважаемой Екатеринѣ Павловнѣ, которую такъ искренно уважаю и которой приношу почтительнѣйшія извиненія. Конечно, я очень былъ-бы радъ видѣть васъ лично, но не смѣю безпокоить васъ, которая и безъ того была всегда слишкомъ добра ко мнѣ.
Екатерина Павловна выслушала письмо молча, не открывая глазъ и лишь слегка разглаживая тонкими пальчиками зеленоватое тканьевое одѣяло. Елена Артуровна тоже молчала, будто ожидая, что скажетъ племянница, и, наконецъ, видя, что та продолжаетъ молчать, спросила:
— Хочешь, будемъ читать дальше нашъ романъ?
— Да, тетя, пожалуйста… Мы остановились на томъ, какъ Гарри пріѣхалъ въ Америку.
Елена Артуровна, вздохнувъ, взяла бѣленькій томикъ изданій Таухнитца. Но въ двери снова постучались. Госпожа Ламберъ недовольно вышла и, тотчасъ снова вернувшись, спросила взволнованно:
— Я не знаю, Катя, какъ быть: тамъ пришелъ и проситъ тебя видѣть этотъ офицеръ, Зотовъ. Я не хотѣла безъ спроса отказывать ему, но вѣдь ты же не можешь его принять…
строенные нервы и за то, что произошло в эти последние дни. Может быть, вы будете менее строги, узнав, что вот уже третий день я лежу в постели, не двигаясь и не зная, чем себе объяснить это мое состояние. Отец, конечно, призывал доктора, но тот, ничего не найдя, прописал мне какие-то детские пилюли, а между тем я почти не могу шевелиться, почти не сплю, лишь изредка забываясь тягостным забытьем. Не нужно вам говорить, как был бы я рад иметь какие-нибудь сведения о вас или о многоуважаемой Екатерине Павловне, которую так искренно уважаю и которой приношу почтительнейшие извинения. Конечно, я очень был бы рад видеть вас лично, но не смею беспокоить вас, которая и без того была всегда слишком добра ко мне.
Екатерина Павловна выслушала письмо молча, не открывая глаз и лишь слегка разглаживая тонкими пальчиками зеленоватое тканьевое одеяло. Елена Артуровна тоже молчала, будто ожидая, что скажет племянница, и, наконец, видя, что та продолжает молчать, спросила:
— Хочешь, будем читать дальше наш роман?
— Да, тетя, пожалуйста… Мы остановились на том, как Гарри приехал в Америку.
Елена Артуровна, вздохнув, взяла беленький томик изданий Таухнитца. Но в двери снова постучались. Госпожа Ламбер недовольно вышла и, тотчас снова вернувшись, спросила взволнованно:
— Я не знаю, Катя, как быть: там пришел и просит тебя видеть этот офицер, Зотов. Я не хотела без спроса отказывать ему, но ведь ты же не можешь его принять…
