пріятно разбито. Она едва слышала, какъ тетя Нелли около нея говорила:
— Тебѣ нужно лечь сейчасъ же! Въ первый разъ это всегда бываетъ тягостно. И потомъ всегда вредно, когда это не доводится до конца. Про обморокъ молодого Вейса Катенька какъ будто ничего не знала.
Послѣ вечера у Вейсовъ Екатерина Павловна заболѣла и слегла. У нея не было никакой опредѣленной болѣзни. Она просто лежала въ слабости, не будучи въ состояніи ни встать, ни даже пошевелиться. Докторъ, позванный по настоянію самой больной, ушелъ, не найдя ничего опаснаго, ни опредѣленнаго. Почти безотлучно находилась при ней Елена Артуровна, то читая вслухъ, то тихо разговаривая, то просто сидя, пока сама Катенька ни говорила:
— Вамъ, можетъ быть, нужно что нибудь по дому, тетя, такъ вы не стѣсняйтесь, я одна подремлю. Какой смѣшной докторъ: говоритъ, что у меня ничего нѣтъ, прописалъ какія-то дѣтскія пилюли, а между тѣмъ я ни встать, ни сѣсть не могу. Такъ идите, идите, тетя.
Но когда выходила тетя Нелли, Катенька не спала, не дремала, а лежала то съ открытыми, то съ закрытыми глазами, неизвѣстно о чемъ думая. Она и ночью почти не спала, прислушиваясь къ тонкому дыханію Елены Артуровны, помѣщавшейся во время Катенькиной болѣзни тутъ-же на кушеткѣ. Вмѣсто сна на Екатерину Павловну временами находило тягостное забытье, которое не освѣжало ея чувствъ, а, наоборотъ, угнетало ихъ и смущало. Едва-ли Елена Артуровна
приятно разбито. Она едва слышала, как тетя Нелли около неё говорила:
— Тебе нужно лечь сейчас же! В первый раз это всегда бывает тягостно. И потом всегда вредно, когда это не доводится до конца. Про обморок молодого Вейса Катенька как будто ничего не знала.
После вечера у Вейсов Екатерина Павловна заболела и слегла. У неё не было никакой определенной болезни. Она просто лежала в слабости, не будучи в состоянии ни встать, ни даже пошевелиться. Доктор, позванный по настоянию самой больной, ушел, не найдя ничего опасного, ни определенного. Почти безотлучно находилась при ней Елена Артуровна, то читая вслух, то тихо разговаривая, то просто сидя, пока сама Катенька ни говорила:
— Вам, может быть, нужно что-нибудь по дому, тетя, так вы не стесняйтесь, я одна подремлю. Какой смешной доктор: говорит, что у меня ничего нет, прописал какие-то детские пилюли, а между тем я ни встать, ни сесть не могу. Так идите, идите, тетя.
Но когда выходила тетя Нелли, Катенька не спала, не дремала, а лежала то с открытыми, то с закрытыми глазами, неизвестно о чём думая. Она и ночью почти не спала, прислушиваясь к тонкому дыханию Елены Артуровны, помещавшейся во время Катенькиной болезни тут же на кушетке. Вместо сна на Екатерину Павловну временами находило тягостное забытье, которое не освежало её чувств, а, наоборот, угнетало их и смущало. Едва ли Елена Артуровна
