казалось страшно тягостно и непріятно играть сегодня. Теперь же, послѣ того, что вы сказали, я буду играть только для васъ, какъ будто вы единственная моя слушательница, мнѣніемъ которой я исключительно дорожу, какъ-будто вы были моей вдохновительницей.
— Хотя это и не совсѣмъ такъ! — прервала его Катенька.
— Фактически это, конечно, не такъ, но можно впередъ предугадывать и предчувствовать многое, и я думаю, я увѣренъ, что даже тѣ вещи, которыя я писалъ, не зная васъ, писаны для васъ, продиктованы вами, что онѣ ваши, какъ и я весь вашъ.
Екатерина Павловна взглянула на еще болѣе поблѣднѣвшее лицо Якова и сказала торопливо, боясь, что онъ будетъ продолжать:
— Яковъ Самуиловичъ, нашъ отдѣльный разговоръ слишкомъ затянулся. Я не хочу отнимать васъ отъ вашихъ гостей.
— Объ одномъ васъ прощу: когда я буду играть, сядьте, если не около меня, то такъ, чтобы я могъ васъ видѣть, — сказалъ Вейсъ.
— Хорошо, это я постараюсь сдѣлать, — отвѣтила Катенька и пожала руку Якова Самуиловича.
Послѣ кофе гости, разбившись на отдѣльныя группы, или бесѣдовали въ гостиныхъ, или гуляли по саду, пока звукъ колокола не извѣстилъ о началѣ концерта. Въ большомъ залѣ были разставлены стулья такъ, что они не придавали комнатѣ офиціальнаго концертнаго вида. Чтобы придать еще большій видъ непринужденности этому строго обдуманному музыкальному вечеру, старые опытные слуги, которыхъ такъ любилъ Яковъ, безшумно разносили между нумерами вино и фрукты. Публика выражала свое одобреніе ровно въ мѣру, что-
казалось страшно тягостно и неприятно играть сегодня. Теперь же, после того, что вы сказали, я буду играть только для вас, как будто вы единственная моя слушательница, мнением которой я исключительно дорожу, как будто вы были моей вдохновительницей.
— Хотя это и не совсем так! — прервала его Катенька.
— Фактически это, конечно, не так, но можно вперед предугадывать и предчувствовать многое, и я думаю, я уверен, что даже те вещи, которые я писал, не зная вас, писаны для вас, продиктованы вами, что они ваши, как и я весь ваш.
Екатерина Павловна взглянула на еще более побледневшее лицо Якова и сказала торопливо, боясь, что он будет продолжать:
— Яков Самуилович, наш отдельный разговор слишком затянулся. Я не хочу отнимать вас от ваших гостей.
— Об одном вас прощу: когда я буду играть, сядьте, если не около меня, то так, чтобы я мог вас видеть, — сказал Вейс.
— Хорошо, это я постараюсь сделать, — ответила Катенька и пожала руку Якова Самуиловича.
После кофе гости, разбившись на отдельные группы, или беседовали в гостиных, или гуляли по саду, пока звук колокола не известил о начале концерта. В большом зале были расставлены стулья так, что они не придавали комнате официального концертного вида. Чтобы придать еще больший вид непринужденности этому строго обдуманному музыкальному вечеру, старые опытные слуги, которых так любил Яков, бесшумно разносили между номерами вино и фрукты. Публика выражала свое одобрение ровно в меру, что-
