— Отчего вы не любите солнца, Яковъ Самуиловичъ? Тогда бы вы были веселѣй, — сказала Катя.
— Такъ спокойнѣе!
— Спокойнѣе! Сколько вамъ лѣтъ?
— Восемнадцать.
— Я старше васъ немного… Но отчего же мы хотимъ спокойствія? Развѣ мы такъ устали?.. А между тѣмъ и я, кажется, скоро начну бояться свѣта и шума. Я и теперь почти не люблю встрѣчаться съ Сережей и его друзьями. Я сама себя не узнаю, это такъ на меня не похоже. Полгода тому назадъ я была очень веселая. Правда!
И Катенькины слова умолкли, какъ звуки Вейсова отрывка. Тогда молодой человѣкъ подошелъ къ ней и сказалъ прочувствованно:
— Какъ вы хорошо поняли мою музыку! Это она навела васъ на такія мысли. Я такъ вамъ благодаренъ, что вы не хвалили и не порицали ее, а сказали именно то, что сказали: это было очень вѣрно, и мнѣ безконечно дорого отъ васъ это слышать.
— Вы помните, въ началѣ нашего знакомства мы говорили о Шопенѣ, и вы сказали, что онъ обреченный любовникъ. Вотъ мнѣ кажется, что у васъ есть сходство съ Шопеномъ.
— Я знаю, что я не долговѣченъ.
— Да я не про то, совсѣмъ не про то. Не думайте, не думайте о смерти, — заволновалась Катенька.
— Вы напрасно такъ волнуетесь, думая, что мысль о смерти страшитъ меня. Тамъ мы обрѣтаемъ спокойствіе, а я вѣрю въ безсмертіе души!
— Ради Бога, не говорите мнѣ о смерти… Выйдемте лучше въ садъ: ужъ зашло ненавистное вамъ солнце. Если вы хотите сдѣлать мнѣ пріятное, не говорите мнѣ никогда ни о смерти, ни о покойникахъ.
— Отчего вы не любите солнца, Яков Самуилович? Тогда бы вы были веселей, — сказала Катя.
— Так спокойнее!
— Спокойнее! Сколько вам лет?
— Восемнадцать.
— Я старше вас немного… Но отчего же мы хотим спокойствия? Разве мы так устали?.. А между тем и я, кажется, скоро начну бояться света и шума. Я и теперь почти не люблю встречаться с Сережей и его друзьями. Я сама себя не узнаю, это так на меня не похоже. Полгода тому назад я была очень веселая. Правда!
И Катенькины слова умолкли, как звуки Вейсова отрывка. Тогда молодой человек подошел к ней и сказал прочувствованно:
— Как вы хорошо поняли мою музыку! Это она навела вас на такие мысли. Я так вам благодарен, что вы не хвалили и не порицали ее, а сказали именно то, что сказали: это было очень верно, и мне бесконечно дорого от вас это слышать.
— Вы помните, в начале нашего знакомства мы говорили о Шопене, и вы сказали, что он обреченный любовник. Вот мне кажется, что у вас есть сходство с Шопеном.
— Я знаю, что я не долговечен.
— Да я не про то, совсем не про то. Не думайте, не думайте о смерти, — заволновалась Катенька.
— Вы напрасно так волнуетесь, думая, что мысль о смерти страшит меня. Там мы обретаем спокойствие, а я верю в бессмертие души!
— Ради Бога, не говорите мне о смерти… Выйдемте лучше в сад: уж зашло ненавистное вам солнце. Если вы хотите сделать мне приятное, не говорите мне никогда ни о смерти, ни о покойниках.
