— Отецъ, умоляю тебя именемъ покойной мамы, сбросъ этотъ мертвый сонъ. Она не хочетъ того, что происходитъ здѣсь, не можетъ этого хотѣть!
Софья Артуровна, страшно поблѣднѣвъ, подошла къ Катѣ и, присѣвъ около нея, стала ей шептать въ ужасѣ:
— Катя, развѣ ты знаешь? ты не можешь знать…
Но Екатерина Павловна, казалось, ничего не слышала, потому что, закрывъ глаза, продолжала твердить неподвижно сидѣвшему Павлу Ильичу:
— Отецъ, вернись къ намъ! вернись къ намъ!..
Въ эту минуту оба женскіе голоса, Катеньки и Софьи Ламберъ, покрылъ рѣзкій, какъ будто не принадлежащей ей голосъ Елены Артуровны:
— Мы всѣ поступимъ такъ, какъ желаетъ наша дорогая ушедшая! Ея воля видна только просвѣтленному глазу… Ни личныя чувства, ни слезы тутъ не помогутъ.
Она говорила очень громко, и глаза ея снова сіяли синимъ сіяніемъ. Екатерина Павловна вдругъ поднялась и твердо сказала:
— Въ такомъ случаѣ, я сегодня же уѣду въ городъ…
— Катя, не огорчай меня, дружокъ! — сказалъ Павелъ Ильичъ еле слышно.
— Она не уѣдетъ, она не можетъ уѣхать! — прокричала Елена Артуровна.
Но Катенька пожала плечами и молча вышла изъ комнаты.
Поднявшись въ свои апартаменты, она стала быстро и безпорядочно собирать свой несложный багажъ. Одна мысль владѣла ею: уѣхать какъ можно скорѣе, сейчасъ, куда угодно. Она запихивала въ чемоданъ, неизвѣстно зачѣмъ, пачки старыхъ писемъ, перевязанныя цвѣтными ленточками, когда въ комнату постучали и быстро вошла Елена Артуровна. Обозрѣвъ быстрымъ окомъ
— Отец, умоляю тебя именем покойной мамы, сброс этот мертвый сон. Она не хочет того, что происходит здесь, не может этого хотеть!
Софья Артуровна, страшно побледнев, подошла к Кате и, присев около неё, стала ей шептать в ужасе:
— Катя, разве ты знаешь? ты не можешь знать…
Но Екатерина Павловна, казалось, ничего не слышала, потому что, закрыв глаза, продолжала твердить неподвижно сидевшему Павлу Ильичу:
— Отец, вернись к нам! вернись к нам!..
В эту минуту оба женские голоса, Катеньки и Софьи Ламбер, покрыл резкий, как будто не принадлежащей ей голос Елены Артуровны:
— Мы все поступим так, как желает наша дорогая ушедшая! Её воля видна только просветленному глазу… Ни личные чувства, ни слезы тут не помогут.
Она говорила очень громко, и глаза её снова сияли синим сиянием. Екатерина Павловна вдруг поднялась и твердо сказала:
— В таком случае, я сегодня же уеду в город…
— Катя, не огорчай меня, дружок! — сказал Павел Ильич еле слышно.
— Она не уедет, она не может уехать! — прокричала Елена Артуровна.
Но Катенька пожала плечами и молча вышла из комнаты.
Поднявшись в свои апартаменты, она стала быстро и беспорядочно собирать свой несложный багаж. Одна мысль владела ею: уехать как можно скорее, сейчас, куда угодно. Она запихивала в чемодан, неизвестно зачем, пачки старых писем, перевязанные цветными ленточками, когда в комнату постучали и быстро вошла Елена Артуровна. Обозрев быстрым оком
