вы не будете вѣрить, васъ постигнетъ страшное несчастье. Вы умрете черезъ три дня, или еще того хуже…
Яковъ Самуиловичъ пожалъ плечами:
— Кажется, вы имѣли достаточно случаевъ убѣдиться въ моемъ довѣріи, по я не имѣю никакихъ практическихъ указаній, какъ мнѣ слѣдуетъ поступать… — сказалъ онъ.
Госпожа Ламберъ будто не слышала словъ своего собесѣдника и, продолжая сидѣть въ креслѣ съ опустившимся и вдругъ какъ бы потухшимъ лицомъ, повторяла: „Черезъ три дня… Черезъ три дня!..“
Яковъ Вейсъ помедлилъ нѣсколько; затѣмъ, видя, что хозяйка не проявляетъ вниманія къ его присутствію, вышелъ тихонько изъ комнаты, прошелъ на балконъ и сталъ ждать. Собственно говоря, онъ самъ не зналъ, чего онъ ждетъ здѣсь на обвитомъ хмелемъ балконѣ въ этотъ прохладный ясный полдень. Ждалъ ли онъ Екатерину Павловну, уготованную ому волею Вышнихъ Судебъ, или онъ ждалъ, что вѣщая провидица еще присовокупитъ ему что-нибудь, но онъ сидѣлъ, да сидѣлъ, пока тоненькіе часы гдѣ-то въ комнатахъ не пробили не то часъ, не то половину второго. Вдали застучали тарелками, предсказывая близкій завтракъ; по аллеѣ, идя быстрымъ шагомъ, приближалась сама Екатерина Павловна. Она казалась очень радостной и не только не прошла мимо Вейса, а наоборотъ, замѣтивъ его еще изъ сада, привѣтливо закивала головой и громко заговорила, не входя на балконъ:
— Ахъ, это вы, Яковъ Самуиловичъ? Какъ кстати вы пришли! Очень можетъ быть, что черезъ три дня я съ Сережей уѣду.
— А я черезъ три дня умру.
Катенька громко разсмѣялась и, не останавливаясь, воскликнула:
вы не будете верить, вас постигнет страшное несчастье. Вы умрете через три дня, или еще того хуже…
Яков Самуилович пожал плечами:
— Кажется, вы имели достаточно случаев убедиться в моем доверии, по я не имею никаких практических указаний, как мне следует поступать… — сказал он.
Госпожа Ламбер будто не слышала слов своего собеседника и, продолжая сидеть в кресле с опустившимся и вдруг как бы потухшим лицом, повторяла: „Через три дня… Через три дня!..“
Яков Вейс помедлил несколько; затем, видя, что хозяйка не проявляет внимания к его присутствию, вышел тихонько из комнаты, прошел на балкон и стал ждать. Собственно говоря, он сам не знал, чего он ждет здесь на обвитом хмелем балконе в этот прохладный ясный полдень. Ждал ли он Екатерину Павловну, уготованную ому волею Вышних Судеб, или он ждал, что вещая провидица еще присовокупит ему что-нибудь, но он сидел, да сидел, пока тоненькие часы где-то в комнатах не пробили не то час, не то половину второго. Вдали застучали тарелками, предсказывая близкий завтрак; по аллее, идя быстрым шагом, приближалась сама Екатерина Павловна. Она казалась очень радостной и не только не прошла мимо Вейса, а наоборот, заметив его еще из сада, приветливо закивала головой и громко заговорила, не входя на балкон:
— Ах, это вы, Яков Самуилович? Как кстати вы пришли! Очень может быть, что через три дня я с Сережей уеду.
— А я через три дня умру.
Катенька громко рассмеялась и, не останавливаясь, воскликнула:
