сѣдницы и ея внезапное молчаніе. Онъ даже закурилъ папиросу и молча смотрѣлъ, какъ госпожа Ламберъ, вдругъ покрывшись смертельной блѣдностью, стала подниматься всѣмъ своимъ тѣломъ, будто желая отдѣлиться отъ кресла, въ которомъ она сидѣла, и потомъ, почти не дыша, закрывъ глаза, стала выгибаться. Наконецъ, движенія прекратились, она откинулась къ спинкѣ и, глубоко вздохнувъ, открыла глаза, въ которыхъ будто еще плыли какія-то полотнища туманныхъ пеленъ. Знакомъ, безъ словъ попросила она его дать воды и, выпивъ залпомъ цѣлый стаканъ, снова опустила вѣки, теперь уже успокоенная.
Когда она снова открыла глаза, въ нихъ свѣтилась нѣсколько мутная голубизна.
Помолчавъ нѣкоторое время, Яковъ спросилъ:
— Что вы видѣли? Было ли это что-нибудь насчетъ меня, насчетъ нашего съ вами разговора или что-нибудь неожиданное?
Съ трудомъ выговаривая слова, Елена Артуровна молвила:
— Я всегда вижу Ирину. Она сидитъ въ розовомъ саду и въ розовой одеждѣ. Красныя птицы съ золотыми хохлами слетаютъ къ ней на плечи, будто желая нашептать ей что-то. Она больше обыкновеннаго роста, иногда она кажется огромной. Она мнѣ ничего не сказала, она только подняла указательный палецъ лежащей на колѣняхъ руки, но я поняла, что я права. По всему небу были буквы, похожія на еврейскій алфавитъ, квадратныя. Я не знаю, что было написано, но я настолько помню само начертаніе, что могу ихъ написать…
Елена Артуровна взяла кличекъ бумаги и стала судорожно-быстро покрывать его похожими одинъ на другой квадратами.
— Теперь вы вѣрите тому, что я говорила?.. Если
седницы и её внезапное молчание. Он даже закурил папиросу и молча смотрел, как госпожа Ламбер, вдруг покрывшись смертельной бледностью, стала подниматься всем своим телом, будто желая отделиться от кресла, в котором она сидела, и потом, почти не дыша, закрыв глаза, стала выгибаться. Наконец, движения прекратились, она откинулась к спинке и, глубоко вздохнув, открыла глаза, в которых будто еще плыли какие-то полотнища туманных пелен. Знаком, без слов попросила она его дать воды и, выпив залпом целый стакан, снова опустила веки, теперь уже успокоенная.
Когда она снова открыла глаза, в них светилась несколько мутная голубизна.
Помолчав некоторое время, Яков спросил:
— Что вы видели? Было ли это что-нибудь насчет меня, насчет нашего с вами разговора или что-нибудь неожиданное?
С трудом выговаривая слова, Елена Артуровна молвила:
— Я всегда вижу Ирину. Она сидит в розовом саду и в розовой одежде. Красные птицы с золотыми хохлами слетают к ней на плечи, будто желая нашептать ей что-то. Она больше обыкновенного роста, иногда она кажется огромной. Она мне ничего не сказала, она только подняла указательный палец лежащей на коленях руки, но я поняла, что я права. По всему небу были буквы, похожие на еврейский алфавит, квадратные. Я не знаю, что было написано, но я настолько помню само начертание, что могу их написать…
Елена Артуровна взяла кличек бумаги и стала судорожно-быстро покрывать его похожими один на другой квадратами.
— Теперь вы верите тому, что я говорила?.. Если
