кантъ, — отвѣтила, вмѣсто господина Вейсъ, Елена Артуровна и поспѣшно добавила: — Вы непремѣнно должны зайти къ намъ какъ-нибудь поиграть ваши композиціи. Вѣдь это просто стыдно — жить въ двухъ шагахъ и не заглянуть къ старымъ знакомымъ.
Яковъ Вейсъ раскланивался, глядя на Катю, но та молча протянула ему руку и, отойдя на нѣкоторое разстояніе, спросила тетокъ:
— Откуда вы достали этого Вейса?
— Это нашъ берлинскій знакомый. Развѣ онъ тебѣ не понравился?
— Чему же тутъ нравиться!
— Ты очень огрубѣла, милая Катя, со своими офицерами, а когда узнаешь Вейса ближе, то увидишь, какой это тонкій и прекрасный человѣкъ.
— Первое впечатлѣніе, во всякомъ случаѣ, не возбуждаетъ желанія узнавать этого господина ближе, — отвѣтила Катя и молча продолжала путь, шагая по мелкимъ лужамъ послѣ недавняго дождя при свѣтѣ зеленой неутасающей зари.
Андрей Семеновичъ Зотовъ уже нѣсколько недѣль былъ не совсѣмъ здоровъ, даже дней шесть лежалъ въ лазаретѣ, а потому не посѣщалъ павловскихъ жителей. Конечно, онъ не забылъ Екатерины Павловны, чувство къ которой, не будучи слишкомъ горячимъ, тѣмъ вѣрнѣе могло выдерживать искусъ разлуки. Но чувство это дѣлалось все теплѣе и теплѣе, и каждый вечеръ на страничку своего безхитростнаго дневника Андрей Семеновичъ заносилъ имя Екатерины Павловны Прозоровой.
„Видѣлъ во снѣ сегодня очень странно Екатерину
кант, — ответила, вместо господина Вейс, Елена Артуровна и поспешно добавила: — Вы непременно должны зайти к нам как-нибудь поиграть ваши композиции. Ведь это просто стыдно — жить в двух шагах и не заглянуть к старым знакомым.
Яков Вейс раскланивался, глядя на Катю, но та молча протянула ему руку и, отойдя на некоторое расстояние, спросила теток:
— Откуда вы достали этого Вейса?
— Это наш берлинский знакомый. Разве он тебе не понравился?
— Чему же тут нравиться!
— Ты очень огрубела, милая Катя, со своими офицерами, а когда узнаешь Вейса ближе, то увидишь, какой это тонкий и прекрасный человек.
— Первое впечатление, во всяком случае, не возбуждает желания узнавать этого господина ближе, — ответила Катя и молча продолжала путь, шагая по мелким лужам после недавнего дождя при свете зеленой неутасающей зари.
Андрей Семенович Зотов уже несколько недель был не совсем здоров, даже дней шесть лежал в лазарете, а потому не посещал павловских жителей. Конечно, он не забыл Екатерины Павловны, чувство к которой, не будучи слишком горячим, тем вернее могло выдерживать искус разлуки. Но чувство это делалось всё теплее и теплее, и каждый вечер на страничку своего бесхитростного дневника Андрей Семенович заносил имя Екатерины Павловны Прозоровой.
„Видел во сне сегодня очень странно Екатерину
