выляла въ сѣромъ пальто. На вокзалѣ онѣ совершенно неожиданно встрѣтили Сергѣя Павловича; онъ поцѣловалъ сестру, слегка покосившись на госпожу Ламберъ, и весело заговорилъ:
— Тебѣ поклоны, Катя: отъ Зотова Андрюши, отъ го товарищей, изъ города… Ну, а что у насъ? Что отецъ? Я уже, кажется, цѣлую недѣлю дома не былъ.
— У насъ всѣ спятъ, — отвѣтила Катя.
— Могу сказать — весело время проводите! Если и ты все будешь спать, Катя, ты не только жениховъ, а царство небесное проспишь.
— Въ снахъ часто бываетъ откровеніе, — замѣтила тетя Нелли.
— Ахъ, Елена Артуровна, — нетерпѣливо воскликнулъ Сережа, — не ко всѣмъ подходитъ библейская точка зрѣнія. Я ничего не имѣю противъ нея, но Катя мнѣ — сестра, и мнѣ жалко, что изъ веселой дѣвушки она дѣлается какой-то мокрой курицей. Вы посмотрите, на что она стала похожа!
— Господа, да бросьте вы обо мнѣ говорить! Катя похудѣла, Катя поскучнѣла, Катя мало ѣстъ, Катя много спитъ… что за наказаніе! — И Катенька, стараясь улыбнуться, взглянула своими приподнятыми малиновыми глазами въ глаза брата, такіе же какъ у нея, и сказала тихонько: — Повѣрь мнѣ, Сережа, я все такая же и попрежнему люблю Андрея Семеновича… Чья это дача?! — воскликнула она вдругъ, останавливаясь у чугунной рѣшетки, за которой виднѣлся узкій цвѣтникъ и большой домъ съ плотно занавѣшанными окнами. Изъ дома доносились заглушенные звуки рояля, а на черныхъ чугунныхъ воротахъ были поставлены два дельфина хвостами вверхъ. — Какъ странно! сколько разъ мы ходили на станцію, а я не замѣчала этого дома!
выляла в сером пальто. На вокзале они совершенно неожиданно встретили Сергея Павловича; он поцеловал сестру, слегка покосившись на госпожу Ламбер, и весело заговорил:
— Тебе поклоны, Катя: от Зотова Андрюши, от го товарищей, из города… Ну, а что у нас? Что отец? Я уже, кажется, целую неделю дома не был.
— У нас все спят, — ответила Катя.
— Могу сказать — весело время проводите! Если и ты всё будешь спать, Катя, ты не только женихов, а царство небесное проспишь.
— В снах часто бывает откровение, — заметила тетя Нелли.
— Ах, Елена Артуровна, — нетерпеливо воскликнул Сережа, — не ко всем подходит библейская точка зрения. Я ничего не имею против неё, но Катя мне — сестра, и мне жалко, что из веселой девушки она делается какой-то мокрой курицей. Вы посмотрите, на что она стала похожа!
— Господа, да бросьте вы обо мне говорить! Катя похудела, Катя поскучнела, Катя мало ест, Катя много спит… что за наказание! — И Катенька, стараясь улыбнуться, взглянула своими приподнятыми малиновыми глазами в глаза брата, такие же как у неё, и сказала тихонько: — Поверь мне, Сережа, я всё такая же и по-прежнему люблю Андрея Семеновича… Чья это дача?! — воскликнула она вдруг, останавливаясь у чугунной решетки, за которой виднелся узкий цветник и большой дом с плотно занавешенными окнами. Из дома доносились заглушенные звуки рояля, а на черных чугунных воротах были поставлены два дельфина хвостами вверх. — Как странно! сколько раз мы ходили на станцию, а я не замечала этого дома!
