— Какъ это все странно, милая тетя! Странно и хорошо. А мыло я сегодня куплю сама.
При ближайшемъ разсмотрѣніи, конечно, можно было замѣтить разницу въ дѣвицахъ Ламберъ; не считая того, что одна изъ нихъ была вдова, а не дѣвица. Кленѣ Артуровнѣ было сорокъ пять лѣтъ, между тѣмъ какъ ея сестрѣ Софьѣ едва минуло тридцать шесть. Елена Артуровна отличалась страннымъ свойствомъ вдругъ молодѣть лѣтъ на пятнадцать и дѣлаться точно похожей на покойную Прозорову; ея бѣлесоватые глаза голубѣли, широкое лицо теряло свою одутловатость, и тогда можно было вообразить, что у нея могла быть сестра смѣлая, прямая, энергичная, не безъ причудъ, но съ широкимъ сердцемъ, какою встрѣтилъ Ирину Павелъ Ильичъ въ своихъ заграничныхъ скитаніяхъ. И чаще всего это бывало въ минуты сильнаго воодушевленія, когда Елена Артуровна вспоминала о сестрѣ; притомъ ея голосъ былъ такъ похожъ на голосъ той, что, закрывъ глаза, можно было подумать, что Ирина Артуровна не уходила въ другой міръ, а продолжаетъ сидѣть за обѣденнымъ столомъ, наблюдать своихъ дѣтей и весело вести домашнюю, полную смысла и радости жизнь, такъ что особенно убѣдительно и странно звучали въ ея устахъ такія фразы, какъ: „Ирина здѣсь, она васъ не покинула, она насъ слышитъ“. Она говорила это часто и такъ просто, что, дѣйствительно, могло показаться, что откуда-то доносится голосъ самой матери, подтверждающей свое таинственное присутствіе. Обѣ сестры расположились по своему желанію въ двухъ небольшихъ комнатахъ на антресоляхъ, оставшихся отъ людскихъ, въ одну изъ которыхъ вела
— Как это всё странно, милая тетя! Странно и хорошо. А мыло я сегодня куплю сама.
При ближайшем рассмотрении, конечно, можно было заметить разницу в девицах Ламбер; не считая того, что одна из них была вдова, а не девица. Клене Артуровне было сорок пять лет, между тем как её сестре Софье едва минуло тридцать шесть. Елена Артуровна отличалась странным свойством вдруг молодеть лет на пятнадцать и делаться точно похожей на покойную Прозорову; её белесоватые глаза голубели, широкое лицо теряло свою одутловатость, и тогда можно было вообразить, что у неё могла быть сестра смелая, прямая, энергичная, не без причуд, но с широким сердцем, какою встретил Ирину Павел Ильич в своих заграничных скитаниях. И чаще всего это бывало в минуты сильного воодушевления, когда Елена Артуровна вспоминала о сестре; притом её голос был так похож на голос той, что, закрыв глаза, можно было подумать, что Ирина Артуровна не уходила в другой мир, а продолжает сидеть за обеденным столом, наблюдать своих детей и весело вести домашнюю, полную смысла и радости жизнь, так что особенно убедительно и странно звучали в её устах такие фразы, как: „Ирина здесь, она вас не покинула, она нас слышит“. Она говорила это часто и так просто, что, действительно, могло показаться, что откуда-то доносится голос самой матери, подтверждающей свое таинственное присутствие. Обе сестры расположились по своему желанию в двух небольших комнатах на антресолях, оставшихся от людских, в одну из которых вела
