моего отца такая возвышенность мыслей и торжественная прелесть выраженій. Я не совсѣмъ понималъ ихъ слова, но гордился, что мое окно хвалятъ, потому что вѣдь это было мое окно, разъ оно находилось въ моей комнатѣ.
У насъ совсѣмъ не было знакомыхъ дѣтей, а гости, которые ходили къ отцу, ни пѣли, ни танцевали, ни играли въ карты, только спорили, да читали стихи, а потомъ мать ихъ поила чаемъ. Марія Яковлевна мнѣ разсказывала, что на Васильевскомъ островѣ у нее живетъ тетка, куда она ѣздила почти каждый праздникъ. Разсказывала также, какое тамъ бываетъ веселье. Тамъ бываетъ много барышень и молодыхъ людей, служащихъ въ конторахъ, банкахъ, магазинахъ, юнкеровъ, и даже одинъ офицеръ. Тамъ танцуютъ, играютъ, поютъ, пьютъ наливку и занимаются стуколкой; а на масленицѣ катаются на вейкахъ и бываетъ чудно, какъ весело. Одинъ разъ нѣмка выиграла восемь гривенъ, а другой разъ, катаясь съ горъ, потеряла муфту и офицеръ ее поцѣловалъ. Ахъ, какъ жалко, что у насъ ничего подобнаго не бываетъ! Но Марія Яковлевна меня утѣшила, сказавъ, что мой папа слишкомъ умный человѣкъ, что его всѣ цѣнятъ и уважаютъ, муфты у него нѣтъ, и что ему совсѣмъ не интересно, чтобъ его цѣловали офицеры. Мнѣ хотѣлось, чтобъ все было менѣе умно и повеселѣе, но чтожъ дѣлать, нужно жить такъ, какъ приходится.
И я подумалъ, что разъ мой отецъ сдѣлался такимъ умнымъ отъ моего окна, то и со мною можетъ случиться то же, и сталъ смотрѣть на круглый прудъ и игрушечные пароходики не только съ гордостью, но и съ нѣкоторой надеждой. Часто, когда мнѣ надоѣстъ разставлять солдатиковъ, слушать нѣмецкія сказки или рисовать рожки и усы дамамъ въ старомъ, модномъ
моего отца такая возвышенность мыслей и торжественная прелесть выражений. Я не совсем понимал их слова, но гордился, что мое окно хвалят, потому что ведь это было мое окно, раз оно находилось в моей комнате.
У нас совсем не было знакомых детей, а гости, которые ходили к отцу, ни пели, ни танцевали, ни играли в карты, только спорили, да читали стихи, а потом мать их поила чаем. Мария Яковлевна мне рассказывала, что на Васильевском острове у нее живет тетка, куда она ездила почти каждый праздник. Рассказывала также, какое там бывает веселье. Там бывает много барышень и молодых людей, служащих в конторах, банках, магазинах, юнкеров, и даже один офицер. Там танцуют, играют, поют, пьют наливку и занимаются стуколкой; а на масленице катаются на вейках и бывает чудно, как весело. Один раз немка выиграла восемь гривен, а другой раз, катаясь с гор, потеряла муфту и офицер ее поцеловал. Ах, как жалко, что у нас ничего подобного не бывает! Но Мария Яковлевна меня утешила, сказав, что мой папа слишком умный человек, что его все ценят и уважают, муфты у него нет, и что ему совсем не интересно, чтоб его целовали офицеры. Мне хотелось, чтоб всё было менее умно и повеселее, но что ж делать, нужно жить так, как приходится.
И я подумал, что раз мой отец сделался таким умным от моего окна, то и со мною может случиться то же, и стал смотреть на круглый пруд и игрушечные пароходики не только с гордостью, но и с некоторой надеждой. Часто, когда мне надоест расставлять солдатиков, слушать немецкие сказки или рисовать рожки и усы дамам в старом, модном
