что у меня нѣтъ національнаго лица, недаромъ мое зеркало показываетъ мнѣ всегда мою собственную, одну и ту же рожу“. И онъ сталъ разсуждать такъ: что есть лицо? И особенно національное лицо? Чтобы имѣть свое лицо, нужно быть непохожимъ на другихъ. Чтобы быть непохожимъ на другихъ, нужно изучить качества каждаго народа и развивать въ себѣ противоположное, тогда и получится то національное лицо, которое ни на какое другое не похоже. Для этой цѣли онъ купилъ старый календарь, гдѣ между свѣдѣніями о восшествіи на престолъ, о количествѣ рожденныхъ младенцевъ, о землетрясеніяхъ, между толкованіями простѣйшихъ сновъ и рецептами для соленія огурцовъ, — была и такая рубрика: „свойства европейскихъ націй и ихъ примѣты“. Тамъ онъ вычиталъ:
„Англичане молчаливы и питаются непрожареннымъ мясомъ“.
„Французы преимущественно любезны и съ женскимъ поломъ обходительны, но въ денежныхъ дѣлахъ скареды и собственныхъ женъ держатъ въ строгости“.
„Гишпанцы горды и надменны, и къ католической вѣрѣ весьма привержены“.
„Италіанцы отъ природы лѣнивы, потому охотнѣе всего пѣніемъ занимаются“.
„Греки прирожденные сутяги и торгаши, о чемъ еще у комедійнаго сочинителя Аристофана упомянуто“.
„Нѣмцы изрядные пьяницы, однако, для приплода весьма полезны; сказываютъ, что у нѣмецкихъ дѣвицъ отъ одного взгляда можетъ дитя родиться“.
Все это нашъ лапландецъ вычиталъ, и теперь всѣ его старанія сводились къ тому, чтобы поступать какъ разъ наоборотъ тому, что онъ вычиталъ. Онъ только не зналъ, какъ соединить противоположность болтливости французовъ и англійской неразговорчивости. Но
что у меня нет национального лица, недаром мое зеркало показывает мне всегда мою собственную, одну и ту же рожу“. И он стал рассуждать так: что есть лицо? И особенно национальное лицо? Чтобы иметь свое лицо, нужно быть непохожим на других. Чтобы быть непохожим на других, нужно изучить качества каждого народа и развивать в себе противоположное, тогда и получится то национальное лицо, которое ни на какое другое не похоже. Для этой цели он купил старый календарь, где между сведениями о восшествии на престол, о количестве рожденных младенцев, о землетрясениях, между толкованиями простейших снов и рецептами для соления огурцов, — была и такая рубрика: „свойства европейских наций и их приметы“. Там он вычитал:
„Англичане молчаливы и питаются непрожаренным мясом“.
„Французы преимущественно любезны и с женским полом обходительны, но в денежных делах скареды и собственных жен держат в строгости“.
„Гишпанцы горды и надменны, и к католической вере весьма привержены“.
„Итальянцы от природы ленивы, потому охотнее всего пением занимаются“.
„Греки прирожденные сутяги и торгаши, о чём еще у комедийного сочинителя Аристофана упомянуто“.
„Немцы изрядные пьяницы, однако, для приплода весьма полезны; сказывают, что у немецких девиц от одного взгляда может дитя родиться“.
Всё это наш лапландец вычитал, и теперь все его старания сводились к тому, чтобы поступать как раз наоборот тому, что он вычитал. Он только не знал, как соединить противоположность болтливости французов и английской неразговорчивости. Но
