будетъ Дада пѣть пѣсенокъ, не будетъ плясать и рѣзвиться, за то пройдетъ эта противная жара, отъ которой никому не хочется ни пѣть, ни танцовать, а всѣ бродятъ, какъ сонныя мухи“.
Дадѣ прочли ту же бумагу, что и Марѣ; она подписала ее и устно подтвердила свое обѣщаніе, поцѣловавъ на этомъ крестъ. Не успѣла оно сойти съ амвона и хоръ кончить своего пѣнія, — какъ всѣ услышали шумъ на площади, а сторожъ на всю церковь закричалъ:
— Братія, чудо, дождь пошелъ!
Всѣ бросились къ выходу: и народъ, и пѣвчіе, и самъ епископъ поспѣшилъ, переодѣвшись, такъ что о Дадѣ даже позабыли.
И, дѣйствительно, изъ черно-желтой тучи съ шумомъ лилъ проливной дождь, но, несмотря на ливень и удары грома, вся площадь и всѣ улицы были полны народа, вышедшаго посмотрѣть на чудо. Никому не было извѣстно, что Дада исполнила то, что велѣлъ ангелъ, а епископъ отъ радости все перезабылъ.
Когда дождь прекратился и перекинулась черезъ уходящую тучу огромная радуга, то съ радуги опустилась золотая лѣстница и но ней сошелъ ангелъ и сказалъ:
— Что вы смотрите и дивуетесь? Я обѣщалъ вашему епископу открыть небесныя воды, если Дада отречется отъ мірскихъ забавъ. Отречься можно отъ того лишь, что любишь, а не зная, не любя, стрекаться нечего. Не всякому дано отреченіе, но не горюйте, бойтесь скорѣй того, какъ бы не уподобиться людямъ, которые имѣютъ глаза и не видятъ, имѣютъ уши и не слышатъ, имѣютъ ноздри и не обоняютъ. Любите Божій міръ, потому что онъ — Божій, и не бойтесь любить его, потому что трусовъ Господу не надобно! Будьте щедры и не разсчитывайте все на вершки, потому что ни ар-
будет Дада петь песенок, не будет плясать и резвиться, за то пройдет эта противная жара, от которой никому не хочется ни петь, ни танцевать, а все бродят, как сонные мухи“.
Даде прочли ту же бумагу, что и Маре; она подписала ее и устно подтвердила свое обещание, поцеловав на этом крест. Не успела оно сойти с амвона и хор кончить своего пения, — как все услышали шум на площади, а сторож на всю церковь закричал:
— Братия, чудо, дождь пошел!
Все бросились к выходу: и народ, и певчие, и сам епископ поспешил, переодевшись, так что о Даде даже позабыли.
И, действительно, из черно-желтой тучи с шумом лил проливной дождь, но, несмотря на ливень и удары грома, вся площадь и все улицы были полны народа, вышедшего посмотреть на чудо. Никому не было известно, что Дада исполнила то, что велел ангел, а епископ от радости всё перезабыл.
Когда дождь прекратился и перекинулась через уходящую тучу огромная радуга, то с радуги опустилась золотая лестница и но ней сошел ангел и сказал:
— Что вы смотрите и дивуетесь? Я обещал вашему епископу открыть небесные воды, если Дада отречется от мирских забав. Отречься можно от того лишь, что любишь, а не зная, не любя, стрекаться нечего. Не всякому дано отречение, но не горюйте, бойтесь скорей того, как бы не уподобиться людям, которые имеют глаза и не видят, имеют уши и не слышат, имеют ноздри и не обоняют. Любите Божий мир, потому что он — Божий, и не бойтесь любить его, потому что трусов Господу не надобно! Будьте щедры и не рассчитывайте всё на вершки, потому что ни ар-
