что ее судья совсѣмъ засудитъ и радовались этому, но явился какой-то рыцарь, за Эдиту заступился и вышло все наоборотъ. Да и то сказать: рыцарь былъ пріѣзжій, а госпожа Эдита извѣстная комедіантка, напустила на себя кротости, расплакалась, — онъ и повѣрилъ, а намъ теперь за его довѣрчивость придется своими боками расплачиваться. Прямо хоть живымъ въ гробъ ложись.
Тягостно было Ульриху это слышать. Онъ былъ юноша добрый и совѣстливый и зналъ, что правила, по которымъ онъ поступалъ, были правила хорошія и честныя, — отчего же все выходило, будто на смѣхъ? Да на смѣхъ было-бы еще ничего, а то отъ его поступковъ происходило настоящее зло и онъ не только не поправлялъ, а портилъ все, куда ни вмѣшивался. Всѣ эти мысли очень разстроили графа и онъ пошелъ на берегъ рѣки, чтобъ его обдуло вѣтеркомъ. Рѣка была очень узенькая и быстрая, — вродѣ водопада, — такъ что постоянно урчала между камней. Высокіе берега были покрыты лѣсомъ, вдали кричала кукушка. Графъ все думалъ о рыцарскихъ правилахъ, слушая ропотъ волнъ, и незамѣтно для себя заснулъ. Онъ почувствовалъ, что кто-то трогаетъ его за руку, открылъ глаза и замѣтилъ, что все лицо его мокро отъ слезъ, а передъ собою увидѣлъ крестьянскаго парня. Парень ему говоритъ:
— Не надо, господинъ, вечеромъ спать надъ рѣкою, а то тебя русалки за ноги въ воду утащатъ. Да о чемъ ты плачешь? Или тебѣ во снѣ что приснилось? Или о мамашѣ вспомнилъ?
Графъ ему отвѣчаетъ:
— Пусть-бы ужъ меня лучше русалки утащили: все равно никакого прока нѣтъ. — И все парню разсказалъ, какъ было дѣло. Парень выслушалъ и говоритъ:
— Дѣйствительно, дѣло плохо, но ты тутъ не вино-
что ее судья совсем засудит и радовались этому, но явился какой-то рыцарь, за Эдиту заступился и вышло все наоборот. Да и то сказать: рыцарь был приезжий, а госпожа Эдита известная комедиантка, напустила на себя кротости, расплакалась, — он и поверил, а нам теперь за его доверчивость придется своими боками расплачиваться. Прямо хоть живым в гроб ложись.
Тягостно было Ульриху это слышать. Он был юноша добрый и совестливый и знал, что правила, по которым он поступал, были правила хорошие и честные, — отчего же всё выходило, будто на смех? Да на смех было бы еще ничего, а то от его поступков происходило настоящее зло и он не только не поправлял, а портил все, куда ни вмешивался. Все эти мысли очень расстроили графа и он пошел на берег реки, чтоб его обдуло ветерком. Река была очень узенькая и быстрая, — вроде водопада, — так что постоянно урчала между камней. Высокие берега были покрыты лесом, вдали кричала кукушка. Граф все думал о рыцарских правилах, слушая ропот волн, и незаметно для себя заснул. Он почувствовал, что кто-то трогает его за руку, открыл глаза и заметил, что все лицо его мокро от слез, а перед собою увидел крестьянского парня. Парень ему говорит:
— Не надо, господин, вечером спать над рекою, а то тебя русалки за ноги в воду утащат. Да о чем ты плачешь? Или тебе во сне что приснилось? Или о мамаше вспомнил?
Граф ему отвечает:
— Пусть бы уж меня лучше русалки утащили: все равно никакого прока нет. — И все парню рассказал, как было дело. Парень выслушал и говорит:
— Действительно, дело плохо, но ты тут не вино-
