— А со мной эхо уже не разъ бывало?
— Съ нѣкоторыхъ поръ каждое полнолуніе; конечно, это дѣйствіе луны, больше ничего.
Теперь Непьючай не только убѣдился, что все это — дѣло рукъ крестнаго, но даже сталъ подумывать, и въ правду не Самъ-чинъ-ли онъ. Онъ охотно пошелъ за людьми, которые привели его въ благоустроенный домъ съ садомъ и балконами, гдѣ его встрѣтили остальные слуги, почтенные господа, оказавшіеся его родственниками и, наконецъ, вышла молодая женщина въ богатомъ платьѣ. Она была маленькаго роста, по китайскому обычаю сильно набѣлена и нарумянена, глаза ея косили; забинтованныя ножки на деревянныхъ подставкахъ еле передвигались, а крошечныя ручки съ трудомъ шевелили раскрашеннымъ вѣеромъ. Таковы китайскія красавицы — и потому неудивительно, что нашему рыбаку она показалась чудеснымъ видѣніемъ. Она бросилась ему на шею и пролепетала тоненькимъ голоскомъ, какъ у десятилѣтней дѣвочки: „медовый мой Самъ-чинъ, звѣзда моего сердца, наконецъ-то ты вернулся ко мнѣ, твоей маленькой Міау-міау. Теперь ты останешься навсегда съ нами, а когда на тебя будутъ находить печальныя мысли, я буду играть тебѣ на флейтѣ пѣсенки золотыхъ комаровъ“.
Непьючай не заставилъ себя просить и поселился въ приморскомъ домикѣ съ садомъ, ведя образъ жизни именно такой, какой хотѣлъ. Днемъ онъ сидѣлъ въ прохладной лавкѣ и пилъ чай, слушая базарныя новости, но вечерамъ или игралъ въ шашки на балконѣ съ пріятелями, или гулялъ по миндальному саду, или слушалъ какъ Міау-міау играла тихонько на флейтѣ пѣсни золотыхъ комаровъ, а рыбки въ бассейнѣ, высовывая свои головы на лунный свѣтъ, слушали ея музыку и будто танцовали.
— А со мной эхо уже не раз бывало?
— С некоторых пор каждое полнолуние; конечно, это действие луны, больше ничего.
Теперь Непьючай не только убедился, что всё это — дело рук крестного, но даже стал подумывать, и в правду не Сам-чин ли он. Он охотно пошел за людьми, которые привели его в благоустроенный дом с садом и балконами, где его встретили остальные слуги, почтенные господа, оказавшиеся его родственниками и, наконец, вышла молодая женщина в богатом платье. Она была маленького роста, по китайскому обычаю сильно набелена и нарумянена, глаза её косили; забинтованные ножки на деревянных подставках еле передвигались, а крошечные ручки с трудом шевелили раскрашенным веером. Таковы китайские красавицы — и потому неудивительно, что нашему рыбаку она показалась чудесным видением. Она бросилась ему на шею и пролепетала тоненьким голоском, как у десятилетней девочки: „медовый мой Сам-чин, звезда моего сердца, наконец-то ты вернулся ко мне, твоей маленькой Миау-миау. Теперь ты останешься навсегда с нами, а когда на тебя будут находить печальные мысли, я буду играть тебе на флейте песенки золотых комаров“.
Непьючай не заставил себя просить и поселился в приморском домике с садом, ведя образ жизни именно такой, какой хотел. Днем он сидел в прохладной лавке и пил чай, слушая базарные новости, но вечерам или играл в шашки на балконе с приятелями, или гулял по миндальному саду, или слушал как Миау-миау играла тихонько на флейте песни золотых комаров, а рыбки в бассейне, высовывая свои головы на лунный свет, слушали её музыку и будто танцевали.
