Катенька только пожала плечами. Впрочемъ, отвѣчать было бы и неудобно, потому что къ нимъ уже подходилъ Яковъ Самуиловичъ, на этотъ разъ въ соломенной шляпѣ и даже въ перчаткахъ.
— Вотъ я и готовъ, — сказалъ онъ.
— Такъ идемте.
— А я пойду въ домъ, посмотрю, не нужны ли тамъ мои услуги, — окончила тетя Нелли.
Екатерина Павловна взяла себя въ руки и, забывъ о непріязни къ госпожѣ Ламберъ и къ ея протэжэ, стала говорить съ Вейсомъ, какъ съ маленькимъ или съ больнымъ, т.-е. обо всемъ, только не о томъ, что его интересовало и волновало. Наконецъ, уставъ отъ ходьбы, они сѣли въ отдаленной части парка, почти не посѣщаемой гуляющими.
— Я вамъ очень благодаренъ, Екатерина Павловна, — заговорилъ Яковъ Самуиловичъ. — Вы меня стараетесь развлекать, успокаивать и, вѣроятно, поэтому избѣгаете говорить о томъ, что мною теперь исключительно владѣетъ. Но вы не подозрѣваете, конечно, насколько меня разстраиваетъ это умолчаніе.
— Я не понимаю, что вы хотите сказать, — промолвила Екатерина Павловна не совсѣмъ дружелюбно.
— О моемъ и вашемъ чувствѣ, конечно!
— Яковъ Самуиловичъ, не будемте теперь говорить объ этомъ. Развѣ вы находите настоящее время подходящимъ Для такихъ разговоровъ?
— Именно теперь, именно теперь я хочу говорить объ этомъ!..
— Но поймите же, что я-то не хочу объ этомъ слышать… Потому что какъ-бы вы ни были увѣрены въ справедливости словъ Елены Артуровны, но я васъ увѣряю, я вамъ клянусь, что кромѣ дружескихъ чувствъ у меня нѣтъ къ вамъ никакихъ другихъ.
Катенька только пожала плечами. Впрочем, отвечать было бы и неудобно, потому что к ним уже подходил Яков Самуилович, на этот раз в соломенной шляпе и даже в перчатках.
— Вот я и готов, — сказал он.
— Так идемте.
— А я пойду в дом, посмотрю, не нужны ли там мои услуги, — окончила тетя Нелли.
Екатерина Павловна взяла себя в руки и, забыв о неприязни к госпоже Ламбер и к её протеже, стала говорить с Вейсом, как с маленьким или с больным, т. е. обо всём, только не о том, что его интересовало и волновало. Наконец, устав от ходьбы, они сели в отдаленной части парка, почти не посещаемой гуляющими.
— Я вам очень благодарен, Екатерина Павловна, — заговорил Яков Самуилович. — Вы меня стараетесь развлекать, успокаивать и, вероятно, поэтому избегаете говорить о том, что мною теперь исключительно владеет. Но вы не подозреваете, конечно, насколько меня расстраивает это умолчание.
— Я не понимаю, что вы хотите сказать, — промолвила Екатерина Павловна не совсем дружелюбно.
— О моем и вашем чувстве, конечно!
— Яков Самуилович, не будемте теперь говорить об этом. Разве вы находите настоящее время подходящим Для таких разговоров?
— Именно теперь, именно теперь я хочу говорить об этом!..
— Но поймите же, что я-то не хочу об этом слышать… Потому что как бы вы ни были уверены в справедливости слов Елены Артуровны, но я вас уверяю, я вам клянусь, что кроме дружеских чувств у меня нет к вам никаких других.
