я съ ужасомъ услышалъ трескъ нашей лодки обо что-то задѣвшей; снявши на всякій случай свой несложный костюмъ, забывъ стыдливость и любовь къ ближнимъ, я готовился броситься въ воду, предоставивъ своихъ пассажировъ на произволъ бури и наполнявшейся водою лодки. Но вѣтеръ снова согналъ вмѣстѣ мятущіяся гондолы, и послѣ новаго еще болѣе угрожающаго треска я скакнулъ не въ воду, а въ сосѣднюю лодку, для чего, конечно, не было такъ необходимо быть голымъ. Дамы въ жемчугахъ съ желтыми розами, прижавшись другъ къ дружу, были блѣдны.
«Простите, синьоры!» вскричалъ я, накреняя гондолу своимъ прыжкомъ. Онѣ разомъ тихонько вскрикнули, казалось, пораженныя «неожиданностью моего появленія и моимъ видомъ и стали торопить своего лодочника, тогда какъ мой аббатъ въ отчаяніи развоводилъ руками.
Неодѣтаго меня провели сквозь рядъ, казалось, нетопленныхъ комнатъ съ заколоченными окнами въ небольшую комнату, гдѣ трещалъ каминъ, освѣщая бѣглымъ красно-
я с ужасом услышал треск нашей лодки обо что-то задевшей; снявши на всякий случай свой несложный костюм, забыв стыдливость и любовь к ближним, я готовился броситься в воду, предоставив своих пассажиров на произвол бури и наполнявшейся водою лодки. Но ветер снова согнал вместе мятущиеся гондолы, и после нового еще более угрожающего треска я скакнул не в воду, а в соседнюю лодку, для чего, конечно, не было так необходимо быть голым. Дамы в жемчугах с желтыми розами, прижавшись друг к дружу, были бледны.
«Простите, синьоры!» вскричал я, накреняя гондолу своим прыжком. Они разом тихонько вскрикнули, казалось, пораженные «неожиданностью моего появления и моим видом и стали торопить своего лодочника, тогда как мой аббат в отчаянии разводил руками.
Неодетого меня провели сквозь ряд, казалось, нетопленных комнат с заколоченными окнами в небольшую комнату, где трещал камин, освещая беглым красно-
