малъ, что это спитъ его товарищъ. Развѣ съ товарищемъ обращаются такъ, какъ съ женщиной, которую хотятъ, которую хотятъ…» Тутъ ея крикъ былъ заглушенъ еще большимъ изъ комнаты. «Бѣдняжка, бѣдняжка. Хорошо, что на эту ночь я легла съ краю и что я боюсь щекотки. Воды! нѣтъ ли у васъ воды?» И вытолкнувъ меня въ коридоръ, она вошла въ нашъ номеръ, изъ котораго вышла черезъ минуту со стаканомъ воды. Когда послѣ еще долгаго крика всѣ разошлись, и она крикнула напослѣдокъ: «я этого такъ не оставлю, есть законъ!» — Франсуа, получивъ свои вещи обратно, обнаружилъ пропажу своего кошелька изъ камзола равно какъ и моего со стола, вслѣдствіе чего мы остались даже безъ денегъ на дорогу во Флоренцію.
Солнце ярко освѣщало совершенно почти такую же комнату, какъ у насъ, горбунья вела съ нами разговоръ, разматывая шерсть, тогда какъ синьорина Паска сидѣла, сложивъ руки, у окна и, казалось, нисколько не интересовалась нашей бесѣдой. Франсуа тщетно старался убѣдить старую даму при-
мал, что это спит его товарищ. Разве с товарищем обращаются так, как с женщиной, которую хотят, которую хотят…» Тут её крик был заглушен еще большим из комнаты. «Бедняжка, бедняжка. Хорошо, что на эту ночь я легла с краю и что я боюсь щекотки. Воды! нет ли у вас воды?» И вытолкнув меня в коридор, она вошла в наш номер, из которого вышла через минуту со стаканом воды. Когда после еще долгого крика все разошлись, и она крикнула напоследок: «я этого так не оставлю, есть закон!» — Франсуа, получив свои вещи обратно, обнаружил пропажу своего кошелька из камзола равно как и моего со стола, вследствие чего мы остались даже без денег на дорогу во Флоренцию.
Солнце ярко освещало совершенно почти такую же комнату, как у нас, горбунья вела с нами разговор, разматывая шерсть, тогда как синьорина Паска сидела, сложив руки, у окна и, казалось, нисколько не интересовалась нашей беседой. Франсуа тщетно старался убедить старую даму при-
