— Завтра я долженъ ѣхать, въ такомъ случаѣ въ Бари, но я могу остаться; это зависитъ теперь отъ васъ: если будетъ «нѣтъ» — напишите «поѣзжайте»: если — «да» — «оставайтесь».
— Какое «нѣтъ», какое «да»? — спрашивалъ Ваня.
— Вы хотите, чтобы я вамъ сказалъ словами?
— Нѣтъ, нѣтъ, не надо, я понимаю; только зачѣмъ это?
— Теперь это такъ стало необходимымъ. Я буду ждать до часу.
— Я отвѣчу во всякомъ случаѣ.
— Еще одно усилье, и у васъ выростутъ крылья, я ихъ уже вижу.
— Можетъ быть, только это очень тяжело, когда они ростутъ, — молвилъ Ваня, усмѣхаясь.
Они поздно засидѣлись на балконѣ, и Ваня съ удивленіемъ замѣчалъ, что онъ внимательно и безпечно слушаетъ Уго, будто не завтра ему нужно было давать отвѣтъ Штрупу. Была какая-то пріятность въ этой неопредѣленности положенія, чувствъ, отношеній, какая-то легкость и безнадежность. Уго съ жаромъ продолжалъ:
— Завтра я должен ехать, в таком случае, в Бари, но я могу остаться; это зависит теперь от вас: если будет «нет» — напишите «поезжайте»: если — «да» — «оставайтесь».
— Какое «нет», какое «да»? — спрашивал Ваня.
— Вы хотите, чтобы я вам сказал словами?
— Нет, нет, не надо, я понимаю; только зачем это?
— Теперь это так стало необходимым. Я буду ждать до часу.
— Я отвечу во всяком случае.
— Еще одно усилье, и у вас вырастут крылья, я их уже вижу.
— Может быть, только это очень тяжело, когда они растут, — молвил Ваня, усмехаясь.
Они поздно засиделись на балконе, и Ваня с удивлением замечал, что он внимательно и беспечно слушает Уго, будто не завтра ему нужно было давать ответ Штрупу. Была какая-то приятность в этой неопределенности положения, чувств, отношений, какая-то легкость и безнадежность. Уго с жаром продолжал:
