Страница:Кузмин - Первая книга рассказов.djvu/291

Эта страница была вычитана


скимъ, несмотря на полную обычность, платьѣ, очень блѣднаго, высокаго и тонкаго; Даніилъ Ивановичъ, въ качествѣ, какъ онъ смѣялся, «наставника путешествующаго принца», сопровождавшій вездѣ своего друга, теперь благосклонно и покровительственно бесѣдовалъ съ нимъ и съ Уго Орсини.

— Всегда, когда я слышу эту первую во второй редакціи, въ редакціи уже Тристановскаго Вагнера, сцену, я чувствую небывалый восторгъ, пророческій трепетъ, какъ при картинахъ Клингера и поэзіи д’Аннунціо. Эти танцы фавновъ и нимфъ, эти на вдругъ открывающихся, сіяющихъ, лучезарныхъ, небывалыхъ, но до боли глубоко знакомыхъ античныхъ пейзажахъ, явленія Леды и Европы; эти амуры, стрѣляющіе съ деревьевъ, какъ на «Веснѣ» Боттичелли, въ танцующихъ и замирающихъ отъ ихъ стрѣлъ въ томительныхъ позахъ фавновъ — и все это передъ Венерой, стерегущей съ нездѣшней любовью и нѣжностью спящаго Тангейзера, — все это какъ вѣянье новой весны, новой кипящей изъ темнѣйшихъ глубинъ страсти къ жизни и къ солнцу! — И Орсини отеръ платкомъ свое блѣдное, гладко выбритое, начавшее тол-


Тот же текст в современной орфографии

ским, несмотря на полную обычность, платье, очень бледного, высокого и тонкого; Даниил Иванович, в качестве, как он смеялся, «наставника путешествующего принца», сопровождавший везде своего друга, теперь благосклонно и покровительственно беседовал с ним и с Уго Орсини.

— Всегда, когда я слышу эту первую во второй редакции, в редакции уже Тристановского Вагнера, сцену, я чувствую небывалый восторг, пророческий трепет, как при картинах Клингера и поэзии д’Аннунцио. Эти танцы фавнов и нимф, эти на вдруг открывающихся, сияющих, лучезарных, небывалых, но до боли глубоко знакомых античных пейзажах, явления Леды и Европы; эти амуры, стреляющие с деревьев, как на «Весне» Боттичелли, в танцующих и замирающих от их стрел в томительных позах фавнов — и всё это перед Венерой, стерегущей с нездешней любовью и нежностью спящего Тангейзера, — всё это как веянье новой весны, новой кипящей из темнейших глубин страсти к жизни и к солнцу! — И Орсини отер платком свое бледное, гладко выбритое, начавшее тол-

[ 283 ]