я, обождавъ минутъ сорокъ, спустился изъ своей комнаты къ извѣстной потайной двери, въ замочную скважину которой я и устремилъ свой любопытный взглядъ. Хотя мое сердце обливалось кровлю, въ ушахъ звенѣло, когда я увидѣлъ Луизу и графа въ нѣжной позѣ на диванѣ, хотя я былъ весь исполненъ негодованія и горечи, которая усиливалась еще безобразіемъ и старостью графа, я тѣмъ не менѣе молча слѣдилъ за ихъ движеніями, и только найдя минуту удобной, тихонько повернулъ вложенный ключъ, считаемый потеряннымъ. «Невѣрная!» воскликнулъ я, выступая впередъ. Луиза такъ быстро отдалилась отъ графа, поправивъ платье, что только продолжительность моихъ наблюденій не позволяла мнѣ считать себя обманувшимся. «Ни клятвы, ни обѣщанія, ни любовь!..» началъ я. — Недурно, — прервала меня Луиза, вполнѣ оправившаяся: — это, кажется, изъ Ротру? вы съ пользой употребляете свои досуги, заучивая тирады изъ трагедій; теперь ваши досуги еще увеличатся, такъ какъ вы завтра же покинете мой отель.
— Право, вы слишкомъ терпѣливы, дорогая госпожа де-Томбель, ко всѣмъ этимъ людямъ, — проговорилъ старый графъ.
я, обождав минут сорок, спустился из своей комнаты к известной потайной двери, в замочную скважину которой я и устремил свой любопытный взгляд. Хотя мое сердце обливалось кровлю, в ушах звенело, когда я увидел Луизу и графа в нежной позе на диване, хотя я был весь исполнен негодования и горечи, которая усиливалась еще безобразием и старостью графа, я тем не менее молча следил за их движениями, и только найдя минуту удобной, тихонько повернул вложенный ключ, считаемый потерянным. «Неверная!» воскликнул я, выступая вперед. Луиза так быстро отдалилась от графа, поправив платье, что только продолжительность моих наблюдений не позволяла мне считать себя обманувшимся. «Ни клятвы, ни обещания, ни любовь!..» начал я. — Недурно, — прервала меня Луиза, вполне оправившаяся: — это, кажется, из Ротру? вы с пользой употребляете свои досуги, заучивая тирады из трагедий; теперь ваши досуги еще увеличатся, так как вы завтра же покинете мой отель.
— Право, вы слишком терпеливы, дорогая госпожа де-Томбель, ко всем этим людям, — проговорил старый граф.
