всѣ сидѣли за вечернимъ чаемъ, разсуждая въ десятый разъ, кто куда и на сколько времени поѣдетъ, какъ съ вечерней почтой принесли два письма Ванѣ, не получавшему съ самаго пріѣзда ни одного. Одно было отъ Анны Николаевны, гдѣ она просила присмотрѣть въ Василѣ небольшую дачу рублей за 60, такъ какъ въ концѣ-концовъ Ната такъ раскисла, что не можетъ жить на дачѣ подъ Петербургомъ, Кока уѣхалъ развлекать свое горе въ Нотенталь, около Ганге, а Алексѣй Васильевичъ, дядя Костя и Боба просто-на-просто останутся въ городѣ. Другое было отъ самого Коки, гдѣ среди фразъ о томъ, какъ онъ груститъ «о смерти этой идеальной дѣвушки, погубленной тѣмъ негодяемъ», — онъ сообщалъ, что курзалъ подъ бокомъ, барышень масса, что онъ цѣлыми днями катается на велосипедѣ и пр. и пр.
«Зачѣмъ онъ мнѣ пишетъ все это? — думалъ Ваня, прочитавъ письмо: — неужели ему не къ кому адресоваться, кромѣ меня?»
— Вотъ тетя съ сестрой просятъ присмотрѣть дачу, хотятъ сюда пріѣхать.
— Такъ что же, вотъ у Германихи, кажется, не занята, хотѣли астраханцы прі-
все сидели за вечерним чаем, рассуждая в десятый раз, кто куда и на сколько времени поедет, как с вечерней почтой принесли два письма Ване, не получавшему с самого приезда ни одного. Одно было от Анны Николаевны, где она просила присмотреть в Василе небольшую дачу рублей за 60, так как в конце концов Ната так раскисла, что не может жить на даче под Петербургом, Кока уехал развлекать свое горе в Нотенталь, около Ганге, а Алексей Васильевич, дядя Костя и Боба просто-напросто останутся в городе. Другое было от самого Коки, где среди фраз о том, как он грустит «о смерти этой идеальной девушки, погубленной тем негодяем», — он сообщал, что курзал под боком, барышень масса, что он целыми днями катается на велосипеде и пр. и пр.
«Зачем он мне пишет всё это? — думал Ваня, прочитав письмо: — неужели ему не к кому адресоваться, кроме меня?»
— Вот тетя с сестрой просят присмотреть дачу, хотят сюда приехать.
— Так что же, вот у Германихи, кажется, не занята, хотели астраханцы при-
