Фурштадтской улицѣ, д. №, въ квартирѣ англійскаго подданнаго Л. Д. Штрупа покончила счеты съ жизнью молодая, полная надеждъ и силъ дѣвушка Ида Гольбергъ. Юная самоубійца проситъ въ своей предсмертной запискѣ никого не винить въ этой смерти, но обстановка, въ которой произошло это печальное событіе, заставляетъ предполагать романическую подкладку. По словамъ хозяина квартиры, покойная во время горячаго объясненія, написавъ что-то на клочкѣ бумаги, быстро схватила приготовленный для путешествія его, Штрупа, револьверъ и раньше, чѣмъ присутствовавшіе успѣли что-нибудь предпринять, выпустила весь зарядъ себѣ въ правый високъ. Рѣшеніе этой загадки усложняется тѣмъ, что слуга г-на Штрупа, Ѳедоръ Васильевичъ Соловьевъ, кр. Орловской губ., въ тотъ же день безслѣдно пропалъ, и что осталась не выясненной какъ личность дамы, приходившей на квартиру Штрупа за полчаса до рокового событія, такъ и степень ея вліянія на трагическую развязку. Производится слѣдствіе».
Всѣ молчали за чайнымъ столомъ, и въ комнатѣ, напитанной запахомъ нафталина, было слышно только тиканье часовъ.
— Что жъ это было? Ната? Ната? ты же
Фурштадтской улице, д. №, в квартире английского подданного Л. Д. Штрупа покончила счеты с жизнью молодая, полная надежд и сил девушка Ида Гольберг. Юная самоубийца просит в своей предсмертной записке никого не винить в этой смерти, но обстановка, в которой произошло это печальное событие, заставляет предполагать романическую подкладку. По словам хозяина квартиры, покойная во время горячего объяснения, написав что-то на клочке бумаги, быстро схватила приготовленный для путешествия его, Штрупа, револьвер и раньше, чем присутствовавшие успели что-нибудь предпринять, выпустила весь заряд себе в правый висок. Решение этой загадки усложняется тем, что слуга г-на Штрупа, Федор Васильевич Соловьев, кр. Орловской губ., в тот же день бесследно пропал, и что осталась не выясненной как личность дамы, приходившей на квартиру Штрупа за полчаса до рокового события, так и степень её влияния на трагическую развязку. Производится следствие».
Все молчали за чайным столом, и в комнате, напитанной запахом нафталина, было слышно только тиканье часов.
— Что ж это было? Ната? Ната? ты же
